Входная дверь с шумом сорвалась с петель, но не упала, а повисла на каком-то крюке, и в комнате с важным видом появились величественные Бабушка и Дедушка, проделавшие неблизкий путь ОТТУДА, чтобы встретиться с детьми и внуками.

С каждым часом прибывали новые гости.

За окном хлопали крылья, был слышен чей-то осторожный стук на крыльце, кто-то нетерпеливо барабанил в дверь с черного хода. С крыши доносилось завывание ветра в печных трубах. Ма до краев наполнила гигантскую чашу из прозрачного хрусталя алой жидкостью, которую раздобыл Бион. Па носился по комнатам, зажигая новые свечи, Эллен с Лаурой торопливо толкли сушеные коренья аконита [1] .

С застывшим, как восковая маска, лицом Тимоти стоял посреди всей этой дикой неразберихи, пытаясь унять противную дрожь в руках, и наблюдал за тем, что творилось вокруг.

Непрерывно хлопали двери, впуская все новых гостей. Их встречали шумными приветствиями, взрывами смеха. Булькало содержимое кувшинов, разливаемых по бокалам, ставни ходили ходуном, мелькали тени, и крылатые гости с топотом расхаживали по дому.

– Ну-ка, ну-ка, а ведь это, наверно, и есть Тимоти.

– Что?

Его заметили.

Тимоти почувствовал прикосновение чьей-то холодной руки. Над ним склонилось узкое продолговатое лицо в обрамлении длинных волос.

– Хороший мальчуган, забавный, – сказал незнакомец.

– Познакомься, Тим, – вмешалась Ма, – это дядюшка Джейсон.

– Здравствуйте, дядюшка Джейсон…

– А здесь у нас… – Не дав раскрыть Тимоти рта, Ма увлекла дядю за собой. Тот оглянулся через плечо и заговорщически подмигнул мальчику.

Тим остался один.

В темноте мигало неровное пламя свечей.

Откуда-то издалека слышался высокий и пронзительный, похожий на звуки флейты голос Эллен.

– А какие у меня умные братцы! Чем, вы думаете, они занимаются, а, тетя Моргана?

– Даже не могу себе представить.

– Они работают в городском похоронном бюро.

– Вот это да! – пронесся громкий гул восхищения. Пронзительный смех не смолкал ни на минуту.

– Правда, правда! Это большая удача для нашей семьи…

Тим стоял, боясь шевельнуться Смех на минуту прекратился:

– Они обеспечивают Ма, Па и нас всем необходимым. Всех нас, ну, кроме Тимоти, конечно, – решила поучаствовать в беседе Лаура. Наступило неловкое молчание. Дядя Джейсон поинтересовался.

– Да? Почему же? Продолжай, что там Тимоти.

– Ох, Лаура, придержи язык, – вздохнула Ма.

Но Лауру было не остановить Тим зажмурился.

– Дело в том, что… ну как бы это сказать… Тимоти не любит крови. Он такой чувствительный.

– Ничего, еще научится. У него все впереди, – твердо произнесла Ма. – Он мой сын, и он обязательно научится. В конце концов он еще мал, ему всего четырнадцать лет.

– Но меня с младенчества вскармливали кровью, – возмущенно прогремел дядя Джейсон, раскаты его голоса гулко отдались по всему дому. Арфист-ветер перебирал струны деревьев. Капли дождя мелко барабанили в окно, скатываясь в темноту: «с младенчества».

Кусая губы, Тимоти открыл глаза.

– Это я во всем виновата, – заступилась за сына Ма, уводя гостей на кухню. – Я по-всякому пыталась заставить его. Но детей нельзя ни к чему принуждать. Ничего хорошего из этого не выходит. Возникает отвращение к тому, что их заставляют делать, и они никогда не приобретут вкуса к таким вещам. Взгляните на Биона, ему уже тринадцать было, когда…

– Возможно, вы и правы, – извиняясь, буркнул дядюшка Джейсон, – и у Тимоти все со временем образуется.

– Я в этом не сомневаюсь, – с вызовом ответила Ма. Огонь свечей то затихал, то разгорался, по стенам бегали тени. Тиму стало холодно. Ноздри приятно щекотал запах горячего воска. Покрепче зажав в руке подсвечник, он отправился бродить по дому, делая вид, что поправляет отцепившиеся черные ленты.

– Тимоти, – шепот, похожий на шипение змеи, шел из-за разрисованной перегородки. Кто-то шумно выдохнул:

– Тимоти боится темноты.

Ну, конечно, это голос Леонарда. Ненавистный братец Лео!

– Просто я люблю свечи, – прошептал Тим.

Вновь сверкнула молния и ударил гром. Всеми овладело безудержное веселье. Отдельные взрывы смеха слились в непрерывный оглушительный звук наполнивший дом, подобно реву водопада. Густой туман колыхался в дверном проеме, норовя вползти в дом. Из тумана, складывая на ходу крылья, торжественно появилась высокая фигура – дядюшка Эйнар! Тимоти подпрыгнул, как кузнечик, и кинулся прямо в туман, расползавшийся по комнате причудливо переплетенной зеленой тенью. Тим бросился к дядюшке Эйнару, и тот высоко поднял мальчика.