– Боже мой, - воскликнул я, обращаясь к Кирку, - понимают ли они, что говорят? Если они высадятся раньше на участке "Омаха", то привлекут на себя также весь огонь противника и с английского участка высадки.

Кирк был обеспокоен не меньше меня.

– Конечно, Джим Холл попадает под огонь всех орудий береговой обороны с обоих участков, - сказал он.
– Противник сначала расправится с нами, а затем обрушится на англичан.

С точки зрения сухопутных войск, выбора не было. Мы должны были высаживаться во время прилива, не считаясь с тем, что высадка будет производиться после рассвета. В случае необходимости мы должны были рискнуть и построить волны первого эшелона десанта под угрозой прицельного огня артиллерии противника. Эту опасность мы могли преодолеть, используя нашу огневую мощь. Таким образом, мы пришли к согласию, что если нам не удастся начать операцию 6 июня, то вместо того, чтобы оттягивать ее дальше, мы попытаемся провести ее 8 или 9 июня. Кирк сообщил о нашем решении Рамзею. Совещание закончилось, и мы в последний раз вернулись на крейсер "Аугуста".

В воскресенье 4 июня в 21 час. 30 мин. Эйзенхауэр еще раз собрал своих командующих в Портсмуте для обсуждения прогноза погоды. На этот раз прогноз подавал кое-какие надежды. Ожидалось, что грозовые тучи, нависшие над побережьем, рассеются через два или три часа. Хорошая видимость могла сохраниться до вторника 6 июня. Сообщалось, что ветер ослабевал, а нижняя кромка облаков поднималась. Хотя прогноз подорвал некоторые надежды на улучшение погоды, он не особенно вдохновлял нас пойти на риск. Наоборот, прогноз погоды причинял Айку, не знавшему на что решиться, танталовы муки. Ожидавшаяся на 6 июня облачность могла легко лишить нашу авиацию возможности действовать и создать помехи прицельному огню корабельной артиллерии Хотя это было рискованным, но Эйзенхауэр и Смит были рады некоторому улучшению погоды. Любые действия казались им предпочтительнее тех тяжелых испытаний, которыми грозила новая отсрочка. Монти придерживался такого же взгляда. Однако Ли-Маллори ратовал за отсрочку вторжения, а Теддер был в нерешительности.

В 21 час 45 мин. Эйзенхауэр с большими колебаниями принял решение.

– Я убежден, - сказал он, - что ним следует отдать приказ.. Хоть мне и не хочется, но другого выхода нет... иного пути я не вижу.

День начала вторжения теперь был установлен, оставалось только в последний раз обсудить прогноз погоды в 4 часа утра 5 июня, чтобы убедиться что не потребуется откладывать операцию.

На Борту "Аугусты" мы ожидали сообщения об отсрочке вторжения. Однако такого сообщения не поступило, и к полуночи мы узнали, что Эйзенхауэр принял решение начать операцию. Осуществление вторжения началось, теперь хозяином положения стал План. В следующие 24 часа судьба войны в Европе решалась не на больших флагманских кораблях, а на мокрых, плоскодонных десантных судах, на скользких металлических палубах, где многие солдаты страдали морской болезнью при переправе через бурный Ла-Манш.

* * *

– У Айка есть прогноз погоды, и он, конечно, знает что делает, - сказал я Кину, - однако, черт возьми, погода отвратительная.

Палубы намокли от мелкого дождя, ветер хлестал по брезенту, закрывавшему вход в нашу оперативную комнату. Антенна радиолокационной станции на верхушке фок-мачты то появлялась то исчезала в низких облаках, затянувших темное небо.

Вечером, укладываясь спать и беспокоясь о погоде, я сильно волновался за исход предстоящей операции. Особенно меня мучили следующие обстоятельства:

1. Если ветер и волнение не затихнут, тогда волны могут захлестнуть наши танки "ДД" при подходе их к открытому участку высадки "Омаха". Мы рассчитывали на ударную силу этих танков. Мы потерпели бы серьезный урон в случае их гибели.

2. Если низкая облачность не даст возможности самолетам корректировать огонь корабельной артиллерии, мы лишимся нашего основного средства огневой поддержки войск первого эшелона десанта. При незначительном превосходстве в наземных силах мы больше всего рассчитывали на поддержку корабельной артиллерии во время прорыва укреплений противника на побережье. Перспектива лишиться поддержки корабельной артиллерии беспокоила меня больше, чем возможность отмены действий тяжелых бомбардировщиков.

3. Переход через Ла-Манш мог пагубно сказаться на самочувствии солдат. Сильное волнение могло вызвать у них морскую болезнь, и они были бы совершенно измучены еще до высадки.

Однако все эти опасности, рассуждал я, известны и Айку В его распоряжении имелись более точные и длительные прогнозы погоды, чем у нас. Положившись на благоразумие Айка, я отправился спать.

На рассвете следующего дня на "Эйкернер" прибыл курьер с телеграммой из Портсмута, в которой подтверждалось, что "Вторжение начнется, как намечено, во вторник 6 июня". Вскоре воды в гавани Плимута вспенились, когда сотни кораблей стали послушно выстраиваться в кильватер. Когда линия кильватерных колонн судов вытянулась в направлении Ла-Манша, крейсер "Аугуста" вышел в море, быстро обгоняя неуклюжие, тихоходные десантные суда. На восточной оконечности гавани на сваях у берега виднелся одиноко стоявший старый дот. На покрытом галькой побережье за дотом виднелись еще с полдюжины блокгаузов, обращенных амбразурами в сторону Ла-Манша. Они были поспешно сооружены в 1940 г, когда Англия готовилась к отражению германского вторжения.

Торсон посмотрел на доты.

– Послезавтра Черчилль может спокойно взорвать их.

– Надеюсь, что он этого не сделает, - ответил я.
– Англичане должны сохранить их для себя и всего мира на память о мужестве, проявленном ими, когда строились эти доты. Этого у них не отнимешь.

Идя на небольшой для него скорости - 15 узлов, - крейсер "Аугуста" обошел сбоку конвой с десантом, направлявшимся из гавани Плимута на участок высадки "Юта", и взял курс к острову Уайт. Там из района сбора "Йок" крейсер направлялся через протраленный проход к побережью Нормандии во главе конвоя с десантом, шедшего к участку высадки "Омаха". "Аугуста" должна была поддержать высадку огнем первых подразделений. Насколько мы могли видеть с кормы и носа корабля, вдоль всего побережья Англии были сосредоточены суда. Ветер трепал аэростаты заграждения, болтавшиеся на тросах. Быстроходные эсминцы прикрывали нас со стороны моря.

Только через несколько недель мы смогли должным образом оценить значение решения Эйзенхауэра пересечь Ла-Манш при плохой погоде. Если бы он отложил вторжение на две недели в ожидании благоприятных условий прилива, это привело бы к задержке вторжения на целый месяц. 18 июня над Ла-Маншем разразился необычайно сильный шторм. На берег были выброшены сотни десантных судов, причиненный ущерб значительно превысил те потери, которые мы понесли в первый день вторжения от вражеской артиллерии. Этот шторм заставил бы Эйзенхауэра отложить вторжение еще на две недели до наступления более благоприятного периода фазы луны в июле. К тому времени нам пришлось бы считаться с новым фактором - обстрелом вражескими управляемыми снарядами. 12 июня на Лондон упал первый самолет-снаряд "Фау-1". Если бы переполненные судами порты Англии подверглись обстрелу самолетами-снарядами накануне вторжения, это могло бы серьезно расстроить нашу подготовку.