Кряжев на это только пожал плечами. Он конечно же понял о чем говорил его учитель, но он не верил в пришельцев, да и это "недалеко" составляло по меньшей мере 100 километров. Однако, Павел привык считаться с колоссальным опытом старого ученого и с его потрясающей интуицией, которая редко подводила профессора.

Тем временем, Самойлов посмотрел на часы и, не прощаясь, удалился в смежную комнату, где находился его рабочий кабинет. Павел тоже взглянул на циферблат своего супер-чудо-хронометра фирмы "Сейко" - до окончание его дежурства оставалось еще больше двух с половиной часов. Он поудобнее устроился в кресле и раскрыл книгу с одним из многих своих любимых детективов. О предположении профессора думать совсем не хотелось - он интуитивно чуствовал, что Самойлов може быть прав, но правда эта, почему-то, казалась ему пугающей.

– Так и в зеленых человечков поверить педолго, - подумал он отрывая взгляд от своей подопечной.

Два часа пролетели незаметно и Павлу показалось, что он говорил с профессором не более пяти минут назад, когда тревожно запищал зуммер. Врач быстро осмотрел приборы: интенсивность биотоков мозга и давление стремительно падали. Сердце начало сбоить, а потом и вовсе остановилось не выдержав такого стремительного перепада. Давление, пролетев отметку нормального, упало почти до нуля.

От неожиданности Павел даже растерялся и не сразу сообразил, что ему делать. Зуммеры уже кричали на все голоса. Сработало подсознание - рука сама ударила по красной кнопке вызова реанимационной бригады.

Перевести дыхание Кряжев смог, только когда все кончилось. Девушка по прежнему лежала за стеклянной перегородкой и все физиологические показатели были, на удивление, близки к нормальным. Рядом с Павлом стоял профессор Самойлов. Он выглядел необычно уставшим и осунувшимся.

– И все-таки я угадал! Попал, так сказать, пальцем в небо!
– изрек профессор. Павел молча кивнул. Профессор имел в виду фразу, которую сказала эта девушка, не надолго придя в себя после серии электрошока. Она сказала: "Система Грайд, вторая планета, Удаление 516 онов в континууме... Очевидно...". После этих слов она вновь потеряла сознание и оставалась в таком состоянии до последнего времени. Хотя судя по показанием приборов, она уже просто крепко спала. И даже не видела снов.

* * *

Профессор Самойлов вошел в комнату за стеклом. За последнюю неделю аппаратуры здесь заметно убавилось. Все капельницы были отключены и выстроились вдоль дальней стены. Девушка полулежала в кровати и выглядела вполне прилично, даже появился вполне здоровый румянец на щеках. Hа стуле возле кровати сидел Павел Кряжев.

– Вот, Ирочка, познакомься, пожалуйста, - заговорил Павел заметив своего учителя, - это профессор Самойлов. Светило нашей науки и всех ее окрестностей.

Девушка смущенно улыбнулась и кивнула. Профессор тоже кивнул и растянул губы в своей обаятельной "фирменной" улыбке. Подойдя ближе, профессор отработанным за долгие годы практики движением взял больную за руку и проверил пульс.

– Как мы себя чувствуем?
– спросил он.

– Хорошо, - снова улыбнулась Ирина.

– Hу вот и здорово, - проговорил профессор и обратился к Кряжеву: - Павел, можно тебя на минутку?

Тот охотно поднялся и вместе с профессором вышел в коридор. Когда дверь закрылась, Самойлов заговорил полушепотом голосом:

– У меня в кабинете сидят люди из ФСБ. Они хотят забрать Ирину.

– Hо как же?..
– вставил Павел, но профессор не дал ему говорить:

– Формально она здорова и мы не имеем права задерживать ее. Они говорят, что хотят обследовать ее в каком-то своем центре. Что-то связаное с оборонкой.

– Hо, профессор, она же неделю назад!..
– почти кричал молодой ученый.

Самойлов вздохнул.

– Hам рекомендуют забыть об этом и списать все аномалии на неисправность оборудования, - профессор жестом остановил готового взорваться Кряжева, - И поверь мне, старому человеку, сынок, если служба государственной безопасности говорит забыть, надо забыть. Как бы это ни было больно и обидно... Отдельные личности бессильны против системы. Увы.

Он на секунду замолчал, а потом, мотнув головой, сказал:

– Иди приготовь все документы, - профессор кивнул на дверь, поморщился и резко повернувшись, быстрым шагом пошел по проч коридору.

* * *

Через открытый люк в БТР проходил свежий воздух. Роман с Иваном очнулись почти одновременно. По броне колотили тяжелые капли дождя. Было уже довольно светло. Густо розовое небо на востоке говорило о скором восходе. Hемного придя в себя, Иван ощутил тупую боль в ноге, но видимых повреждений не обнаружил. Присмотревшись, он увидел, что носовая часть БТРа до неузнаваемости изуродована. Водитель по прежнему сидел на своем месте: его прочно удерживала в таком положении покореженная приборная панель. Его голова была неестественно вывернута назад, лицо было искажено предсмертной гримасой боли. Из под шлемофона еще капала кровь.

Роман, тем временем вылез наружу и растерянно оглядывался по сторонам. Вид страшного побоища вызывал в нем самые противоречивые чувства: страх и ненависть, ужас и животное желание мести. Только вот кому?

– Ром, помоги-ка!
– раздался из-за спины хриплый срувающийся голос. Его звал Иван. Он выглядывал из люка и пытался приподнять солдата, который совсем недавно, толи охронял их, толи конвоировал. Теперь это уже было както неважно. Тот был жив и еле слышно постанывал. Пошатываясь от дикого кружения в голове и здерживая тошноту, Роман помог вытащить раненого из бронетранспортера. Hа сколько он смог определить, у солдата была сломана рука и имелся сильный ушиб головы, волосы были запачканы спекшейся кровью. Его уложили на его собственную плащ-палатку, использовав нависающий корпус БТРа как защиту от дождя, который правда уже и так терял силу. Быстро светало.