Алексей БУГАЙ
СОЧИНЕНИЕ
Первый раз в жизни комиссар Фухе был загнан в тупик женщиной.
После того, как за флагом остались "Крот", "Дрозды", "Сиротинушка" и еще с полдюжины заведений того же толка, душевное равновесие заполнило все отеденное ему место и стало вытеснять способность к поддержанию тела строго вертикально. Когда этот процесс зашел достаточно далеко, Фухе стал спотыкаться ногами, языком, и вот тут-то перед его ясными очами предстала Анжелика Труппини, знаменитый кинорежиссер.
– Какие у вас симметричные уши!
– сказал Анжелика Трупини, восторгаясь собственным комплиментом.
– Да я тебя!..
– привычно загрохотал Фухе и полез в карман за пресс-папье.
– Жил-был в некотором царстве, в некотором великом, хотя и нейтральном государстве доблестный комиссар Фухе...
– Так не бывает!
– подал голос карапуз на горшке. На лицо комиссара набежала туча, а потом оно перекривилось на одну сторону, как от зубной боли.
– Это почему же?
– нехотя вопросил он.
– А потому, - пояснил карапуз, - что государства бывают или великие, или нейтральные, - он покосился на своего мучителя, - или недоразвитые! А то и другое сразу - только в сказке!
– А я и рассказываю сказку, - примирительно сказал Фухе и зябко поежился.
– Стойте! Стойте!
– заголосила Анжелика Труппини.
– Я же вам комплимент отпустила!
– Отпускают подзатыльники, а алименты - платют, - со знанием дела угрюмо объяснил комиссар. И полез целоваться.
– Дорогой, чудненький комиссарчик, помогите разыскать моего Алекса, пропал, бедолага, третьи сутки дома не ночует!..
– А на мусорной куче смотрели?
– поинтересовался Фухе и закурил "Синюю птицу".
– Смотрела, батюшка, и в "Кроте" его нет, - сказала Анжелика сквозь слезы, пытаясь предупредить следующую догадку комиссара. Попытка не удалась.
– В "Кроте" посмотри, - зевнул Фухе и смачно затянулся.
– Нет его там, и в комиссариате не видели с четверга, - всхлипнула Анжелика Труппини.
Комиссар долго думал, чесал свой видавший виды декольтированный череп и наконец изрек:
– А ты, милашка, в комиссариате спроси, может видали?
– И было у него чудо-пресс-папье...
– Пресс-папье - это что?
– уточнил карапуз и подтянул штаны.
– Ну, пресс-папье - это мой друг, - нашелся комисар.
– А мне дедушка Габриэль говорил, что друзья бывают только мужского рода. Например, дяденька Цирроз...
– Или тетенька Язва!
– невесело хохотнул Фухе.
Настроение у него было самое скотское. Этот идиот Алекс попросил его посидеть с внуком пять минут, а сам уже пропадал три часа. А у Фухе, если хотите знать, в "Кроте" были заказаны восемь кружек пива, и они выдыхались...
– Знаешь что, дружок?
– не выдержал Фухе, - давай-ка я пойду, а ты спать ложись, а?
Карапуз вытащил из-за спины руку. В ней оказалась комиссарская восьмизарядная пушка.
– А я тебе щ-щяс допрос засвинячу!
– малыш навел пушку комиссару в лоб.
– А ну, руки за спину!
Анжелика Труппини была в панике. Четвертого дня Габриэль Алекс вышел на балкон в шлепанцах, увидел табачный киоск и выскочил на минутку за сигаретами. Да так и не вернулся. Когда все способы и методы сыска были испробованы и исчерпаны, Анжелика Труппини пришла за советом к комиссару Фухе. Пришла да так и осталась. Жить. Ну, Алекс скоро нашелся и затаил на старинного друга кровную обиду... Тогда он некоторое время жил с другой подругой - его внук впоследствии назвал ее тетенькой Язвой. С Язвой он расстался, а вот с обидой - нет.
– Где вы были с одиннадцати вечера до семи сорока утра в последнюю пятницу прошлого месяца? Отвечай быстрее! Раз, два, три...
– В баре "Крот", - наобум ляпнул Фухе, пытаясь ослабить бельевую веревку, которой он был накрепко прикручен к стулу.
– Не говорите глупостей! "Крот" закрывается в час ночи! Так где вы были после часа? Ну?
– У меня там... товарищ у меня там работает, - соврал комиссар. Он старался не давать мальчишке времени для раздумий, так как раздумья эти могли оказаться самого тягостного свойства.
Карапуз перебросил пистолет из руки в руку:
– Врешь ты все! А дедушка Габриэль говорит, что твой товарищ в овраге лошадь доедает.
Мальчик поставил на голову несчастного крутое яйцо, отошел на несколько шагов и стал целиться...
– А знаешь, - говорил ему тогда Алекс, - единственное, что мы с тобой вынесли из полувекового знакомства - это мудрость. Не та мудрость, которую печатают в мемуарах по два цента за строчку, а та что позволяет выжить там, где девять из десяти сыщиков гробанутся...