Пече спокойно ждет, пока стихнет буря негодования. Правдивыми, честными глазами смотрит он в глаза измученным людям.

– Товарищи! Эти головастики... они не простые. Для научных целей разводятся.

– Для научных целей? Ах вы ироды! А кошки дохлые в бассейне тоже для научных целей?!

– Товарищи! Не волнуйтесь! Ей-богу, мы не виноваты насчет кошек! Понимаете, эти кошки... они... самоубийцы. Ей-богу, на моих глазах десятая кошка с собой кончает. И дался ведь им этот бассейн несчастный!

– Да что ты врешь-то, глазенки твои бесстыжие!

– Что голову людям морочишь!

– Русским языком тебя спрашиваем: почему воду в бассейне не сменили? Почему кошек дохлых не выловили?

– Пробовали, товарищи! Ей-богу, пробовали. Только вытащить их никак невозможно. Вцепились они когтями в воду... то есть в мазут, и ничего с ними поделать нельзя. Тащили-тащили и бросили...

– Бросили? То-то вы бросили?

– Вас бы самих туда заместо этих кошек!

– Ну, сказывайте, ироды, где воду взять!

– Товарищи, не волнуйтесь! Честное слово, вода в двух шагах от вас. На водокачке. Через пути, налево.

Озлобленная толпа направляется к водокачке. Пече, Мече и Вече захлебываются икотой и недоумевают: "Кто это, дескать, нас так крепко вспоминает?"

КАРТИНА 7-Я

На переднем плане - водокачка. Она выглядит хмурой, озабоченной... К ней робко подходят изможденные люди, протягивая вперед чайники и котелки.

– Водокачечка! Матушка! Кормилица!

– Пожалей ты нас, горемычных!

– Дай водицы!

– Капельку!

– Глоточек! Толпа в ужасе замолкает.

Водокачка внезапно содрогнулась, и явственно слышен ее каменный, замогильный голос.

– Человек надоедлив и глуп...

Лезет с просьбами всякий и каждый...

Я сама изнываю от жажды

Кукиш с маслом! Холеру Вам в... пуп!

Раздается громоподобный, подозрительный звук, и водокачка извергает из себя сгустки вонючей плесени и разный мусор.

Толпа разражается бурей угроз по адресу Пече, Мече и Вече. В это мгновение со станции слышится 3-й звонок.

КАРТИНА 8-Я

Рабочий поезд "Максим" отходит со станции "Безводная".

Из вагонов доносятся хрип, предсмертные стоны и проклятия.

Пече, Мече и Вече слушают проклятия и укоризненно качают головой. Всем своим видом они говорят:

– Боже мой! За что?! И так вот каждый день!

И затем уже вслух:

– Нетерпеливый народ пошел! Буян-народ! А мы - мученики!

Из последнего вагона поезда вырывается душераздирающий вопль:

– Воды! Во-ды-ы-ы!!

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Если читатель, прочтя предыдущее, скажет: "выдумки" - мы, к сожалению, должны будем разуверить его. Все написанное, по существу, голая, не преувеличенная правда - наши рабкоры собрали ее по кусочкам на следующих станциях: 1. Красный Берег - Зап. ж. д. (рабкор э 291); 2. Каменская-Ю.-В. ж. д. (Поляков); 3. Аляты - Закавказской ж. д. (рабкор э 255); 4. Пачелма Сызр.-Вяземской ж. д. ("Чумазый"); 5. Батраки - М. Каз. ж. д. (рабкор э 694); 6. Гомель - Зап. ж. д. ("Жало"); 7. 209 верста - Мос.-Каз. ж. д. Казарма (рабкор э 694).

Конечно, не на всех указанных станциях воют именно пассажиры: чаще даже они уступают эту честь мастерским, депо, казармам и стрелочным постам.

Конечно, не везде кошки кончают жизнь самоубийством (бассейны не на каждой станции есть).

Не спорим: все эти станции во многом отличаются друг от друга. Но суть их одна: каждая из них - кусочек безводной пустыни Сахары и каждая под угрозой эпидемии.

Имеющие уши слышать - пусть услышат...

М. Мишев

"Гудок", 8 июня 1924г.

НЕЗАСЛУЖЕННАЯ ОБИДА

Заведует железнодорожной школой при ст. Успенская Екат. дороги учитель Николай Гаврилович Кириченко. 7-го мая он устроил в помещении успенского сельбудинка спектакль (играли ученики), сбор которого шел в пользу школы.

Спустя четыре дня после спектакля получил учитель от местной ячейки комсомола записку, которая, как он сам пишет, "перевернула ему все нутро".

И, действительно, можно перевернуть:

Завшколой тов. Кириченко.

После постановки вашего спектакля вы не позаботились привести сцену в порядок, а потому просим сегодня же привести в надлежащий вид, в крайнем случае уборка будет произведена за ваш счет.