– Я думал, все вопросы решены, - проговорил он.

– Все, да не все, - ответил Борис, проходя в комнату.
– Понимаете, Антон, кое-что мы узнали от господина Левандовского. Он передал вашему отцу научные заметки... Они очень важны для...

– Хоть для оформления пропуска в рай, - отрезал Антон.
– Я не позволю вам рыться в бумагах отца.

– Пропуск в рай?
– Борис колюче улыбнулся.
– Насчет рая не знаю, но если мы не найдем этих заметок, нам вполне могут выписать пропуск в ад.

– Даже так?

– Именно так. Вы помните тех парней с дачи. Они не любят шутить.

Антон уселся на диван, покосился на Градова.

– Это как-то связано с... их требованиями?

– Как вам сказать, - уклончиво произнес Борис.
– Уверяю вас, тут нет ничего такого, что нанесло бы вам ущерб. А нам эти бумаги могут спасти жизнь.

– Они настолько ценны?

– И да, и нет. Да, если использовать их по назначению. Но это очень опасно, поэтому использованы они не будут.

– Не понимаю, - вздохнул Антон.
– Не понимаю и не хочу понимать... Не хочу иметь с этим ничего общего. Для меня все бумаги - только память об отце. Я бы не продал ни одной бумажки и за миллион, но вы такое говорите... Если вы найдете бумаги, вы исчезнете из моей квартиры навсегда?

– Да!
– неожиданно зло бросила Иллерецкая.
– И если не найдем, тоже исчезнем навсегда. Но не только из вашей квартиры.

– Ищите, - сдался Антон.
– В кабинете отца целый шкаф набит папками и тетрадями.

Он провел их в кабинет, показал шкаф, а сам удалился на кухню, где принялся подчеркнуто громко греметь посудой.

Борис и Ольга приступили к поискам. Они быстро научились отличать округлый почерк профессора и не тратили времени на изучение написанного им от начала и до конца. Их внимание сосредоточивалось на других почерках.

К исходу второго часа поисков Борис наткнулся на папку, содержимое которой показалось ему знакомым.

– Смотри, - он протянул папку Ольге.
– "Воистину, ты восстанешь из забвения смерти"... То, что было в файле!

– А вот иероглифы, - Иллерецкая перелистала бумаги.
– Да, похоже, нашли...

– Антон!
– позвал Градов.

Калужский вошел в кабинет со стаканом чая в руках.

– Да?

– Вот папка Левандовского. Здесь же и записи вашего отца, его завершение этой работы. Бумаги Левандовского вам, понятно, ни к чему, но если вы не возражаете, мы заберем и...

– Что уж теперь возражать, - Антон махнул рукой и поморщился - его рана ещё болела.
– Берите, и желаю вам удачи...

– Куда теперь?
– спросила Ольга на улице. Папка лежала в сумке Бориса, между дискографией "Лед Зеппелин" и электробритвой.

– Я бы сразу двинул на виллу Бека, дорогу я запомнил. Но тебе туда никак нельзя.

– Борис, я...

– Стоп! Кто обещал слушаться? Переговоры с самим Беком - это одно дело, но любимая манера его ребят - сначала стрелять... Пошли к Мезенцеву. Вряд ли теперь они следят за его квартирой.

– Но нам и надо встретиться с ними.

– Не нам, а мне. И не с ними, а лично с Беком.

– Если ты прав насчет слежки, - сказала Ольга, - можно отправиться и к тебе домой. Логика та же самая.

– Нет, ко мне повременим. Все-таки...

– А ко мне?

– Тоже не надо. Не идет у меня из головы предупреждение Слейда о том "кроте"... Пока я не разобрался во всех этих хитростях и премудростях мадридского двора, лучше не высовываться.

На такси они доехали до дома Мезенцева. Борис позвонил, и дверь после осторожного вопроса открыл сам Андрей. Он смотрел на Бориса как на выходца с того света. Пауза затягивалась. Андрей взглянул на Олю, потом снова на Бориса - можно ли при ней говорить?
– и Градов едва заметно кивнул.

– Ну, ты силен, - вымолвил наконец Андрей.
– Разве я не просил тебя разбираться тихо, а трупы упаковывать аккуратно? Зачем гранатами-то? Устроил в моей квартире мясокомбинат...

– Впустил бы странников, - жалобно проканючил Борис.

– Да входите, чего там, - Мезенцев посторонился.
– Сегодня войны не предвидится?

– Да кто её знает, - усмехнулся Борис.
– А это Оля.

– Очень приятно. Оля, вы из какой мафии, хорошей или плохой?

– Все зависит от точки зрения, - объяснил Борис, оглядывая гостиную. Ой, мама мия...