Шрифт:
В штабе Софью Борисовну хорошо знали, и часовой без вопросов пропустил её.
– Ну, Витюнчик, быть тебе генералом!
– с порога начала Софья Борисовна.
– Держись за стул, чтоб не упасть, какую новость я тебе сейчас сообщу.
– И многозначно подняла палец.
– Я опознала убитую!
Виктор Гаврилович с недоверием и улыбкой посмотрел на жену. Но не спрашивал, зная, что жена долго не удержит потрясающее известие.
– Ни за что не догадаешься, а может, и не поверишь.
– Потомила та мужа ещё немного молчанием и выпалила: - Ольга Родионова! По босоножкам я её узнала. Помнишь, когда помолвку их отмечали, она в них щеголяла?
– По босоножкам?
– усмехнулся Виктор Гаврилович.
– Любопытно. Может, ты и отпечатки их каблучков запомнила?
– Не смейся, и следователь обратил на них внимание. Таких я ни на ком не видела. Да и вспомни, когда она исчезла. Как раз полгода назад. И никого не предупредила, ни с кем не попрощалась. Такого не могло быть, женщина она интеллигентная.
– Выходит по твоему, Владимир Васильевич задушил жену и бросил в яму?
– А ты исключаешь это?
– Ты с ума сошла, Софа. Чтобы Владимир Васильевич поднял руку на женщину...
– Ну да, он такой благородный, положительный, никогда даже матом не выругался. Ты забываешь, что в ревности человек становится зверем.
– А у Владимира был повод ревновать?
– А что, нет? Вспомни, где он её подцепил? Разве она не изменила первому мужу? И здесь перед каждым кокетничала... в город чуть ли не каждый день шастала. В конце-концов не наше это дело, следователи разберутся. Я о тебе думаю и пока капитану ничего не сказала. Мои показания тебе не помешают?
Виктор Гаврилович неопределенно пожал плечами.
7
Сообщение Софьи Борисовны в корне изменило ход следствия и направило его в одно русло. Что эти босоножки видели на ногах жены Родионова подтвердили и другие женщины, дружившие с Ольгой. Опознает ли их сам подполковник Родионов?
Следователь дождался командира эскадрильи и пригласил его в Дом офицеров. Едва подошли к трупу, Врабий, кивнув на босоножки, спросил:
– Вам знакома эта обувка?
По лицу подполковника пробежала тень удивления и страха. Но лишь на секунду: офицер умел владеть собой. Подошел ближе и стал пристальнее рассматривать тонкие полоски кожи, охватывающие щиколотки. Долго молчал. Думал.
– Такие босоножки у моей жены были, - сказал чуть осевшим с хрипотцой голосом.
– Но это не Ольга.
– Вы уверены?
– Врабий пронзал подполковника обескураживающим взглядом.
– Уверен, - твердо ответил подполковник.
– По каким признакам?
– Жена была тоньше. И кроме босоножек, никаких оснований...
– Труп при разложении меняет свои формы, - напомнил капитан.
– Где сейчас находится ваша жена?
Вопрос убийственный. Его с тревогой ожидал подполковник. Пожал плечами.
– К сожалению, мне это не известно.
– Когда она уехала от вас?
– Первого ноября прошлого года.
– Почему она уехала?
Родионов снова пожал плечами.
– И она не предупреждала вас?
– Нет.
– Вы не ссорились с ней?
– Нет.
– Она забрала свои вещи?
– Их было немного.
– Оставила какую-нибудь записку?
– Да. К счастью, я сохранил её.
– Можете показать?
– Разумеется. Она у меня дома.
– Будьте любезны, принесите сюда...
Родионов шел на квартиру как в бреду, не веря в реальность происходящего. Разве может так быть: одновременно погиб летчик, в чем, несомненно, обвинят командира, и найден труп якобы его жены, уехавшей неизвестно куда и с кем. Что Ольга покинула его ради нового любовника, он не сомневался. У них, когда она попросила забрать её с собой, был строгий уоговор: если изменит ему, то сразу уезжает. И вот записка: "Прости, делаю так, как мы договорились". Документ, как говорится, совсем не оправдательный. Даже наоборот, можно подумать, что она решилась на самоубийство...
Но записка запиской, а босоножки, - действительно улика весомая. И если капитан прав, что труп при разложении меняет формы, то Владимир не может утверждать, что это не Ольга. Тогда, выходит, её кто-то убил, ограбил, а тело сунул в выгребную яму туалета. Кто? Грабитель? Но в тот вечер, вернувшись домой уже в девятом часу - обсуждал в штабе со своими помощниками проблемы зимней эксплуатации техники и завершения плана летней учебы, - он ничего не заметил. Его не смутило даже то, что Ольги нет посчитал, что она у кого-то из соседей. Лишь когда включил свет - было уже темно - и, сбросив летное обмундирование, полез в шифоньер за пижамой, обратил внимание на отсутствие её вещей. А потом увидел на столе и записку.