Генерал невесело усмехнулся, встал из-за стола.

– Ну, женщины, - осуждающе покачал головой.
– Без вас забот полон рот, а тут ещё вы со своими фортелями...

– Не надо обвинять только женщин, - назидательно остановила его блондинка.
– Вы, мужчины, у кормила власти. Хотя, какие вы мужчины, семью не можете содержать, за себя постоять. Во что вы страну превратили? Вы же летчики, неужели сверху вам ничего не видно?

– Да, не завидую я Владимиру Васильевичу, - снова усмехнулся Дмитрюков, - частенько, наверное, ему доставалось от вас.

– К сожалению, я старалась не вмешиваться в его дела. А зря. Теперь буду вмешиваться. И уже вмешалась. Для начала договорилась с японской фирмой "Омрон" о поставке эскадрилье авиационного топлива

– И чем же вы намерены расплачиваться?
– удивился генерал.

– Коль вы, генералы, оказались такие безденежные, нашлись, к счастью, и у нас настоящие мужчины, - подпустила блондинка шпильку.
– Расплатится пока фирма "Гермес". Слыхали о такой?

– Слыхал. А потом она что-то потребует взамен?

– Наверное. Если вы захотите и дальше летать. И само собой, восстановите в должности моего мужа.

Дмимтрюков в усмешке покрутил головой.

– Не зря говорят, что женская догадка обладает большей точностью, чем мужская уверенность. Ваш ультиматум принимаю. Кстати, вы уже виделись с Владимиром Васильевичем?

– Нет еще. От вас сразу еду к нему.

Генерал протянул посетительнице руку.

– Спасибо за преподанный урок. Надеюсь, ошибки не повторятся и вы больше не покинете мужа.

3

Его разбудил гул самолета. "Неужто в эскадрилью привезли топливо?" мелькнула радостная мысль у Владимира Васильевича. Всю ночь ему снились полеты: то он перехватывал американского разведчика, то вел бой с "Фантомом" на крутых виражах и никак не мог захватить его в сетку прицела, отчего злился на себя, кусал губы и от напряжения обливался потом. И вот реальность - гул удаляющегося самолета. Он прислушался. Спросонья никак не мог определить истребитель это или бомбардировщик. Вспомнил, что он не удел и более месяца не поднимался в воздух, а на аэродроме не появлялся третью неделю, грустно усмехнулся над собой - похоже, все-таки придется уйти из авиации. Транспортный самолет не смог отличить от боевого. Что ж, наверное, все к лучшему - чем быстрее забудет свою профессию, тем скорее перестанет саднить сердце.

Завтра кончается его неожиданный отпуск. Что делать? Выходить на службу, на посмешище недругам? Да и какая может быть служба, когда он выведен за штат? Снова уйти от всех с глаз долой на рыбалку?.. Осточертела ему эта рыбалка, совсем ещё недавно доставлявшая громадное удовольствие и уводила от грустных мыслей и переживаний.

Спать больше не хотелось. Солнце поднялось высоко и его лучи, пробив неплотно задернутые шторы, огненной полоской играли на паласе. А он все не вставал, лежал и раздумывал о своей судьбе. Прямо по Лермонтову: "Судьба играет человеком, она изменчива всегда: то вознесет его высоко, то бросит в бездну без следа". Так здорово он начал: осуществил мечту стать летчиком, без особого труда овладевал летным мастерством, к тридцати пяти годам дорос до подполковника, командира отдельной эскадрильи, встретил женщину, которую полюбил. И все опрокинулось, разрушилось в один миг. Будто Ольга принесла с собой несчастье. Не зря, наверное, говорят в народе: "На чужом несчастье свое счастье не построишь". Как умолял Калашников вернуть ему жену, чуть на коленях не ползал... Но что тогда Владимир Васильевич мог поделать? И повторись тот случай, он снова ничем не мог бы помочь капитану милиции все решала Ольга. А она предпочла его, летчика Родионова. А потом и его бросила...

Слава Богу, что она оказалась жива. Зло на неё прошло, и он не осуждал её - Ольга заслуживала лучшей доли.

Как жить дальше? Кроме летной профессии, его ничто не интересует, да и делать ничего другого он не умеет... В гражданскую авиацию летчиков-истребителей не берут. Даже на "кукурузники" Ан-2. Податься по примеру старшего лейтенанта Кононова к нанайцам на кетовую путину? Не получится, не по душе это дело... И снова подумалось о Соболевском. Лучше б оказаться на его месте, не надо ни о чем заботиться...

Телефонный звонок, прервав невеселые мысли, оглушил его подобно пулеметной очереди. Он поначалу не мог сообразить, что это. С тех пор как его отстранили от командования эскадрильей, кроме Кононова и Вероники, никто не звонил. Кононова нет более недели - снова укатил к нанайцам, Вероника тоже куда-то уехала. А других, собственно, он и не хотел слышать. Потому не торопился брать трубку - пусть считают, что его нет дома.

Телефон настойчиво трезвонил. И Владимир Васильевич снял трубку с намерением испортить настроение звонившему.

– Слушаю, - сказал без должной учтивости.

– Здоров спать. Наверное, и сны никакие не тревожат.

Владимир Васильевич узнал голос генерала Дмитрюкова.

– Пусть тревожат тех, у кого совесть нечиста, - ответил сухо, тоже не поздоровавшись.

Генерал помолчал, ломая, видимо, голову - узнал его подполковник или нет.

– Согласен с тобой.
– Снова помолчал.
– К сожалению, человек зачастую ориентируется не по совести, а по факту. И тут никуда не денешься - факты, как говорят криминалисты, упрямая вещь. Но не будем сейчас вдаваться в философию, поспорим об этом в другой раз, а сейчас я хочу сообщить тебе две приятные новости. Это генерал Дмитрюков, - на всякий случай, чтобы не нарваться на очередную грубость, представился командующий армией.
– Первая - принимай снова эскадрилью. Приказ о временном отстранении отменяется. Приношу тебе свои глубокие извинения. Надеюсь, зла не будешь держать: и на старуху бывает проруха. Вторая новость,..
– генерал замялся, - не знаю обрадует тебя или возмутит: объявилась твоя благоверная. Только что ушла от меня. Досталось мне от нее. И поделом. Скажу тебе, с крепким характером бабенка. К тебе направилась. Так что готовься встретить гостью. Ко мне вопросы есть?