– Она так взволнована, что приезжает отец, – объяснила Сильвия.

Пурвис фыркнула:

– Вот уж сплошная суета! Но на него это очень похоже: даже не удосужился сообщить о своем возвращении заранее! Утром присылает письмо, а днем уже собирается явиться. Да еще хочет, чтобы каждая комната в доме была готова к его приезду. Когда ее милость сообщила мне об этом, я сказала, что так поступать непорядочно, особенно по отношению к ней. Но вы же, конечно, знаете, как она трясется над своим сыночком, считает его самим совершенством. Вот только непонятно почему?

– Думаю, что все матери одинаково относятся к своим сыновьям, – заметила Сильвия.

– Далеко не так, – резко сказала Пурвис. – Ее светлость просто не надышится на сэра Роберта; это какая-то ненормальная любовь, скажу я вам, особенно если учесть то, как он к ней относится.

– Что вы имеете в виду? – спросила Сильвия.

Она понимала, что вообще-то ей следовало уйти, забрав с собою Люси, а не слушать всякие сплетни из уст Пурвис, к которой она всегда испытывала неприязнь. Но в доме было так мало людей, от которых Сильвия могла хоть что-то узнать о сэре Роберте. И сейчас она почувствовала, что должна остаться и выслушать служанку.

– Вы спрашиваете у меня, что я имею в виду? – произнесла Пурвис. – Я вам скажу. Посмотрите только, что он вытворяет. А леди Клементина, несмотря на это, готова отдать за него свою жизнь. Она только о нем и думает. О нем и о доме, потому что этот дом – его. И даже если все кругом полетит в тартарары, ее это будет мало волновать, лишь бы только, у ее сыночка все было в порядке. А что, скажите на милость, она за это получает? Больше пинков, чем благодарности. Скажу вам по секрету, я как-то слышала, как жестоко он разговаривает с ней, знаете, таким мерзким саркастическим тоном, который ранит сердце пострашнее, чем острый нож. Какую-нибудь другую женщину это бы сломало, но ее милость его еще и защищает. Может, она и старая, но в ней сил еще много. А когда он уезжает, для нее это просто испытание! Я сама видела, как она часами лежит, не произнося ни слова, и мрачно глядит в потолок.

Но как-то раз, она все же обратилась ко мне. «Пурвис, – сказала она, – никогда никого не люби всем сердцем и душой. Если так полюбишь – то пропадешь». А когда я спросила ее, что она имеет в виду, она, конечно же, не сказала. Но я прекрасно поняла, о ком она говорила – о сэре Роберте! Мужчины все одинаковы! Возьмут то, что им отдадут, и даже спасибо за это не скажут.

– Но мне кажется, что сэр Роберт любит свою мать, – попыталась возразить Сильвия, чувствуя необходимость хоть что-то сказать в защиту своего хозяина.

Пурвис хмыкнула, затем, повернув голову, через плечо посмотрела на Люси, увлеченно игравшую на полу, и, понизив голос, сказала:

– Иногда, мисс Уэйс, мне кажется, что он ненавидит ее.

– Ненавидит? – испуганно переспросила Сильвия. Пурвис кивнула.

– Именно так. И если хотите знать, за этим что-то кроется. Есть что-то такое, что он скрывает от нее. Он боится, что ей станет что-то известно. Но я обязательно докопаюсь до истины и выведу его на чистую воду. Я покажу ему, как насмехаться над ее светлостью и надо мной, коли на то пошло.

– О мисс Пурвис! Вы, наверное, преувеличиваете! – воскликнула Сильвия.

Ей стало просто невмоготу слушать дальше ее зловещий шипящий шепот,– видеть горящие от негодования глаза и напряженные тонкие губы. Все, о чем она говорила, было, конечно же, сущей чепухой, но Сильвия почувствовала, что эта женщина может навредить сэру Роберту и причинить ему боль.

– Это мы еще поглядим, мисс, – сказала Пурвис. – Помните поговорку о тех, кто смеется последним?

И она снова взялась за свое шитье.

– Вы не любите сэра Роберта? – не удержавшись, спросила Сильвия.

Пурвис подняла на нее глаза. Казалось, она не собирается отвечать на этот вопрос. Но…

– Если вы хотите знать правду, я его просто ненавижу, вот так-то! Терпеть не могу его высокомерие и сарказм.

Сильвия поняла, что больше говорить не о чем. Теперь она уже жалела, что так долго задержалась здесь. Казалось, что отрицательная энергия, исходящая от Пурвис, заполнила все вокруг, и от этого девушка почувствовала себя беспокойно и тревожно. Непривычным для себя голосом, в котором звучали повелительные нотки, она велела Люси сложить пуговицы в коробку и повела ее вниз.

В детской, забравшись на диван с ногами, сидела Ромола и читала роман.

– Где ты была? Я нигде не могла тебя найти.

– Люси убежала на верхний этаж, в комнату мисс Пурвис, – объяснила Сильвия. – Тебе что-то было нужно?

– Ничего такого, – ответила Ромола и тут же, как бы невзначай добавила: – Леди Клементина просила меня спуститься к ней в четыре часа.

– Леди Клементина? – удивилась Сильвия. – А чего она хочет?

– Не имею понятия. Я просто получила записку, в которой она написала, что хотела бы попить со мною чаю.