Я пустил пачку сигарет по кругу. Мелания Омега обратилась ко мне по-французски.

– Эта девица не знает французского?
– спросила она.

– Она с трудом изъясняется по-английски, любовь моя.

Она небрежно кивнула головой и потеребила свой золотой браслет длинными посеребренными ногтями. У неё был детский и резкий голос. Мне трудно было определить её акцент. Было бы легко, если бы я уже бывал в Алжире или Индокитае.

– Можно попробовать поменяться, - сказала она по-прежнему по-французски.

– Вы говорите о своем муже?

Смех её был подобен кусочку льда, звенящему в бокале скотча.

– Я говорю о его желаниях. Он солдат старой закалки и его интересуют стратегия поведения в постели.

– Когда и как, и говорит ли он по-английски?

– Завтра после полудня. Он сказал, что отправляется в город. У него, естественно, здесь любовница. Он знает английский, но будет лучше, если вы не покажете вида, что знаете об этом.

Я слегка коснулся её руки, и она вздрогнула. Она была напряжена до предела.

– Построй немного глазки старику, когда он вернется, - сказал я Жозефине.
– Он собирается встретится с тобой завтра после полудня.

– Что произошло между тобой и Сюзи Вонг? спросила она.

– Дела, только дела, любовь моя.

Омега вернулся, и я начал откланиваться, чтобы уйти.

– Я отправляюсь завтра в Канны, - сказал я мягко, но внушительно Жози.
– тебе придется побыть одной в отеле.

Она немного удивленно вскинула глаза, но так как большая часть жизни протекала перед ней как в сказке, она безропотно согласилась.

– В таком случае я подремлю на балконе, чтобы загореть. Когда я приеду загорелой, все просто сойдут с ума. Они всегда хвастаются, если возвращаются оттуда, где много солнца.

Краем глаз я видел, как генерал облизнулся, и подумал в утешение Жози, что старый генерал, возможно, будет лучше смотреться в постели, чем на полях сражений. Я думаю, что она не вполне понимала, что её ожидает, и надеялся, что генерал успешно проведет операцию обольщения. Мне казалось, Жозефина не падка на стариков. Но может быть, ему будет достаточно пролаять раз её имя командным голосом, и она сдастся?

Я собрался уйти, поблагодарив генерала за его яркий рассказ и поблагодарив Господа, что достаточно разбирался в генералах бронетанковых войск, чтобы создать впечатление глубокого знания предмета. Я пообещал встретиться с ним и он, видя во мне прилежного ученика, предложил оплатить наш счет.

Я тотчас согласился. Полагаю, к немалому его удивлению. И он ушел, отдав честь. Потом, ведя себя как всякий аморальный мужчина, я отправился бродить рука об руку по улицам со своей юной любовницей.

– Что мне делать с этой старой развалиной?
– спросила она.

– О! Поторгуйся немного, повосхищайся немного его наградами, если он заявится с ними. Слушай рассказы о его походах. Кстати, он говорит по английски, поэтому у тебя не будет проблем с общением.

– Что-то вроде обработки пошлого клиента в агентстве? Подобная мысль пришла мне в голову, когда меня попросили приласкать старика.

– О, да, дорогая, - солгал я, - все в точности как в агентстве.

Как никак, а это старику - генералу придется бороться с приступом целомудрия у Жози, а не мне.

Ми миновали ворота, скрытые во тьме, когда из них вышел Риордан. Жози подпрыгнула.

– Это мой приятель, - сказал я, - можно подумать, что все мои приятели - враги.

– Это не слишком любезно, - промямлил этот ирландский кретин, попавшийся нам на пути и старающийся держать свои лапы подальше от колышущихся бедер Жози. Когда эта девица идет, можно сказать, что перекатываются по трамплину два мягких резиновых мяча.

– Вы утрясли кое-какие вещи?
– спросил он.

Лично мне не хотелось жертвовать Жозефиной. Но я затылком чувствовал маленькое черное отверстие, готовое извергнуть пулю в любой момент. Если я не постараюсь убедить их, что работаю на британское правительство, YI Пи-Эн и прежде всего на Руперта Квина, у меня больше не будет случая доставить удовольствие Жози или кому бы то ни было. Надо заметить, что потеря значительная.

– Я дам тебе знать завтра, Риордан. Можешь давить на меня, но не стоит торопить.

Он исчез в ближайшем переулке, пробурчав, что увидит меня утром. Мы не прошли и пяти метров, как невесть откуда появился японец, возможно, с ближайшей крыши, в духе Батмена.

– У тебя друзья во всех уголках мира, - сказала Жозефина, вздрогнув вновь.

Самура поклонился и присвистнул сквозь зубы. Когда он заговорил, то оставил свой американский акцент и вернулся к японскому, как его изображают в Голливуде.