— Просто почувствовали, и все? — По отечному милицейскому лицу скользнула скептическая усмешка, от которой Ксюшу передернуло.

— Я одна с ребенком, — медленно, четко проговорила она, стараясь смотреть прямо в глаза милиционеру, — ночью, в квартире, я обнаружила незнакомого мужчину. Я что, должна была предложить ему чайку выпить? Я испугалась, это вполне естественно.

— Ну да, конечно. Да вы не волнуйтесь так, Ксения Михайловна. Скажите, кто-нибудь из членов семьи терял ключи? — подал голос второй в штатском. Он был настроен более мирно, даже назвал ее по имени-отчеству, и Ксюша решила по возможности общаться только с ним.

— Я не знаю, я точно не теряла, свекровь тоже вряд ли, а вот муж… он очень рассеянный человек, много работает.

— Это ж где, интересно, надо работать, чтобы такие бабки заколачивать? — пробормотал пожилой. — Квартирка-то крутая какая. При таком богатстве лучше охрану нанимать. Сигнализация хотя бы есть?

— Есть. Но я приехала и отключила. Простите, а при чем здесь бабки? — возмутилась Ксюша — И при чем здесь крутая квартирка? Муж зарабатывает не так много, он заместитель главного редактора в журнале «Блюм». А у свекрови антикварная фирма.

— Ну, понятное дело. Антиквариат. Так на чем мы остановились? На ключах? Вот видите, вы даже не знаете, терял ли кто-нибудь ключи. Небось еще и домработница есть?

— Есть. И что? У вас все состоятельные люди вызывают неприязнь? — Ксюша постаралась улыбнуться в лицо милиционеру как можно надменней, однако чувствовала, что улыбка вышла жалкая.

— Так, девушка, ты здесь не очень-то выступай. Может, ты вообще все выдумала, — он гнусно подмигнул, — у свекрови-то небось навалом и бабок, и цацок, она жадничает, а тебе тоже хочется? Кое-что припрятала на черный день. Мужу сороковник, наверняка ты у него не первая, жены приходят и уходят. Мало ли, как сложится жизнь? Верно я говорю, а? — Он опять подмигнул. — Вот ты и выдумала какого-то мужчину в ванной с пистолетом, для достоверности милицию вызвала, и здесь нам лапшу на уши вешаешь.

— Скажите, а что такое цацки? — после долгого ошалелого молчания невинным голосом поинтересовалась Ксюша.

— Ладно, не прикидывайся, видали мы таких.

— Ну что я вам плохого сделала? — Ксюша не выдержала, громко всхлипнула. Маша, которая к этому времени уже наелась и заснула на руках, вздрогнула, открыла глаза, скривила ротик, собираясь заплакать. — Ш-ш, — сказала ей Ксюша, — на самом деле эти дядьки не такие злые, просто они устали, и зарплата у них маленькая.

— Ты кончай придуриваться, гражданка Солодкина, — рявкнул пожилой, — нечего из нас злодеев делать! Все очень недостоверно у вас выходит, понимаете или нет? Пистолет какой-то выдумали. — Он багровел, повышал голос, перескакивал с «ты» на «вы» и обратно, что выдавало в нем тайного психопата.

— Господи, ну почему, почему выдумала? Он чуть не убил нас, он бегал за нами с пистолетом.

— Может, вам это померещилось? — улыбнулся милиционер в форме. — Я вижу, вы девушка нервная, воображение у вас богатое. Мало ли что у него могло быть в руке? Сотовый телефон, зажигалка. Вы ведь издалека на него смотрели, близко он к вам не подходил. Вдруг со страху вы обознались, а, Ксения Михайловна? Знаете, бывают такие зажигалки-пистолеты, издали действительно очень похоже.

— Ничего мне не померещилось! А если бы он подошел ближе, нас бы уже не было. И вообще я не понимаю, почему вы со мной так разговариваете? У меня ребенок всю ночь не спал, посмотрите какая она бледненькая, у нее настоящий шок, и у меня тоже, а я, между прочим, кормящая мать. — Она чувствовала, что говорит что-то совсем не то, но с трудом справлялась с собой, едва сдерживала слезы, во рту пересохло, сердце колотилось все быстрей.

— Ладно, кормящая мать, вы все-таки посмотрите внимательно, пропало что-нибудь или нет. Вон сколько здесь у вас картин, статуэток всяких. Одно слово, антиквариат. Прямо музей, а не квартира. Тут сигнализации мало, тут правда вооруженная охрана требуется. Вы нас тоже должны понять. Знаете, что такое признаки преступления?

— Догадываюсь, — тяжело вздохнула Ксюша, — вы хотите сказать, что если ничего не пропало из квартиры, значит, нет признаков преступления? А то, что он незаконно проник в квартиру, это разве не признак? А пистолет? Давайте я напишу заявление.

— И о чем собираетесь заявить?

Ксюша стала догадываться, в чем дело. Им всем троим ужасно не хотелось возиться. Им было просто лень, вот и все. Она знала по фильмам и книгам, что если возбуждается уголовное дело, то его надо вести, и если в течение какого-то определенного срока оно не раскрывается, у милиционеров бывают неприятности. К тому же вид чужого богатства вызывал у них вполне понятные и простые чувства.

— Я собираюсь заявить о том, что ко мне в квартиру проник неизвестный, вооруженный пистолетом, и пытался меня убить, — проговорила она как можно спокойней и жестче, — и еще я заявлю о том, что вот этот ваш сотрудник, — она кивнула на пожилого, — кстати, позвольте узнать вашу фамилию и звание.

— Капитан Смачный, — буркнул пожилой и в очередной раз налился малиновой кровью, — можешь жаловаться сколько душе угодно, только смотри, чтобы потом не раскаяться. Будет тут мне всякая сопля указывать, — добавил он чуть слышно и сделал такое лицо, будто собирался сплюнуть на сверкающий дубовый паркет, однако сдержался.

— Ваш сотрудник капитан Смачный оскорбляет меня. Это, между прочим, тоже статья.

— Ксения Михайловна, — покачал головой тот, что был в форме, — вы же умная девушка, вас тут никто не оскорблял. Вот мы двое — свидетели, никаких оскорблений со стороны капитана Смачного в ваш адрес не было. Просто вызов показался нам странным. В квартире никаких следов взлома, грабежа, вы живы, здоровы, ребенок тоже. Знаете, сколько у нас бывает всяких ложных вызовов, когда людям кажется, что кто-то на них покушался, а потом выясняется, что все померещилось, или того хуже… Ладно, давайте успокоимся и не будем скандалить.