«Отец!.. Это мой отец!..»

— Отец!.. Это мой отец! — кричал Пятница, обнимая и целуя седого туземца, освобожденного Робинзоном.

Невозможно представить себе, что делалось с Пятницей! Самый черствый человек и тот был бы наверняка тронут до слез, если бы увидел эту картину. Он плакал, смеялся, прижимал старика к груди, потом начал прыгать вокруг него, потом запел, заплясал, опять заплакал, замахал руками, принялся колотить себя по голове, по лицу, по груди — словом, был похож на самого настоящего безумца.

Робинзон, который не сразу сумел понять, что старый туземец не кто иной, как родной отец Пятницы, сначала даже немного испугался за душевное состояние своего друга. Однако потом по достоинству оценил его сыновние чувства и возрадовался вместе с ним.

Пленник был полумертв от истощении и страха и тоже не сразу понял, что же произошло, потому что лежал связанный на дне лодки и ничего не мог видеть, только слышал дикие крики своих мучителей и грохот выстрелов.

По его морщинистому лицу текли слезы, он что-то пытался рассказать сыну, который начал растирать его одеревеневшие от веревок руки и ноги.

Робинзон предложил старику немного рома, изюма, однако пить и есть тот смог не сразу и только с помощью сына.

На все это ушло время, и, когда Робинзон посмотрел на море, лодка с их противниками была так далеко, что догнать ее не представлялось возможным. Поэтому он поспешил обратить внимание на другого пленника, испанца, который лежал под деревом совсем без сил и тоже требовал внимания и заботы.

Робинзон помог ему подняться, повел туда, где находились Пятница и его отец, и, пока они шли, испанец не переставал благодарить Робинзона за свое спасение.

Робинзон помогает испанцу дойти до лодки.

А также успел рассказать, что после кораблекрушения он и его товарищи уже несколько лет живут на каком-то острове среди дикарей.

Уложив освобожденных пленников на дно лодки, Робинзон с Пятницей взялись за весла и направились к устью ручья, за которым находилась их крепость; там пришвартовались, высадили пассажиров и помогли им преодолеть оба частокола и войти в жилище. Их сразу разместили на тюфяках, Робинзон начал готовить для всех пищу, а Пятницу отправил обратно на берег, приказав закопать всех убитых, а также остатки страшного пиршества.

Когда тот вернулся, все четверо долго пытались наладить общение друг с другом, и каждый стремился хоть немного рассказать о себе; потом стали обсуждать, что делать дальше, и тогда больше всех говорил Робинзон, а Пятница продолжал выполнять роль переводчика — для своего отца и для испанца, который после кораблекрушения за четыре года жизни среди туземцев уже неплохо понимал их язык.

Пятница переводит отцу слова Робинзона.

— …Те четверо, — сказал Робинзон, — кто сумел уплыть на лодке, могут вернуться с целой армией соплеменников, и тогда нам придется худо. Вы согласны с этим?

На это отец Пятницы возразил, сказав, что, судя по всему, на море собирается сильный шторм и вряд ли эти люди благополучно доберутся до своего острова. А испанец высказал разумное предположение, что, даже если они попадут к себе домой, то порасскажут такое об «огненных палках», которые убивают издалека, и о белом, одетом в шкуры, «злом духе», что никто больше и не сунется сюда, на остров. Пятница поддержал испанца и заверил, что так оно наверняка и будет: он ведь сам до сих пор побаивается Робинзона и его «палок», хотя научился стрелять из них, как из лука. Даже еще лучше… Что и доказал сегодня…

Когда испанский моряк и отец Пятницы набрались сил, Робинзон предложил вместе подумать о том, как им покинуть остров и куда направиться.

Туземцы в страхе удирали подальше от этого острова «злых духов».

Отец Пятницы заверил, что его соплеменники примут Робинзона с распростертыми объятиями, но у испанца было на этот счет другое мнение, которое он высказал лично Робинзону.

Он сказал, что пока с ним и с его сотоварищами по несчастью туземцы обращались неплохо, но каждую минуту можно ждать всего, чего угодно — он это чувствует нутром, а кроме того, и он, и его друзья никак не могут привыкнуть к пище, которую едят дикари, уж не говоря — он содрогнулся — о человечине. Моряки там донашивают свою одежду, У них нет никаких инструментов, чтобы построить корабль и уплыть оттуда. Нет морских карт. И если бы Робинзон смог им помочь, они благодарили бы его всю оставшуюся жизнь. Пускай он, хотя бы для начала, возьмет их сюда, на этот остров.