– Товарищ полковник, вы меня искали? – обратился он к Селиверстову.

– Искал, проходи, садись…

– Слушаю вас!

– Я не помню, по какому делу тебя искал, – сказал Селиверстов, – но тут появился один очень интересный эпизод, который все остальные дела перекрывает.

Максим наблюдал за реакцией своего непосредственного начальника. Когда тот услышал о том, что генерал Богданович встречался с Отари, лицо его передернулось.

– Товарищ полковник, – обратился он к Ушакову, – я считаю, что этот факт из досье нужно немедленно убрать!

– С какой стати? – удивился Ушаков.

– Думаю, ни для кого не секрет, что Богдановича прикрывает замминистра! Если мы тронем генерала, то может разразиться грандиозный скандал! Погоны полетят! – воскликнул Рыбкин.

– Только у него, а не у нас, – резко оборвал его Ушаков. – Мы ничего противозаконного не совершали!

По всему было видно, что Рыбкин не на шутку расстроился. Максиму это показалось странным, и он решил понаблюдать за начальником.

– Ладно, Рыбкин, иди работай, – сказал Ушаков. – Загляни минут через двадцать – поговорить нужно.

Как только Рыбкин вышел из кабинета, Селиверстов неожиданно обратился к Максиму:

– Слушай, Калинин, у тебя теперь будет персональное задание. Ситуация складывается так, что… – Селиверстов замялся. – В общем, парень ты честный и порядочный, поэтому мы считаем, что на тебя можно положиться. С этого момента тебе вменяется в обязанность полное ведение досье на Отари. Как ты, наверное, понял, с Рыбкина эта обязанность снимается.

Селиверстов помолчал несколько секунд, затем продолжил:

– Твоего начальника можно понять. Он долгое время работал с Богдановичем… В общем, так. Теперь ты в «наружке» участвовать не будешь, если только иногда, в виде исключения, когда людей не станет хватать. Я думаю, что будет правильно, если мы расширим бригаду, которая продолжит водить Отари, – Селиверстов вопросительно взглянул на Ушакова.

Тот утвердительно кивнул головой.

– В общем, Максим, бери в свои руки все досье. Сколько там материала уже набралось?

– Томов на шесть хватит, – ответил Максим, еще не успевший прийти в себя от неожиданности.

– И у меня еще томов пять будет, – сказал Селиверстов, доставая из ящика своего стола три огромные папки. – Так что одиннадцать томов у нас уже есть. – Он задумчиво почесал затылок. – В общем, давай, парень, работай. А компьютер с досье на Отари нужно будет, пожалуй, перенести в отдельный кабинет, – снова обратился Селиверстов к Ушакову. Тот коротко кивнул.

Подойдя к своему столу, Селиверстов нажал на кнопку селектора.

– Кондратьев, ты? – крикнул он в трубку.

– Так точно, товарищ полковник! Кондратьев слушает! – ответил бодрый голос на том конце провода.

– Посмотри в своем хозяйстве отдельную комнату для лейтенанта Калинина, – сказал Селиверстов.

Максим не был знаком с Кондратьевым, лишь знал его в лицо. Тот был хозяйственником, кем-то вроде интенданта, который занимался всеми административно-хозяйственными вопросами. Он же ведал помещениями.

– Ему там нужно будет компьютер установить, – продолжал Селиверстов. – Смотри, чтобы там с электричеством оказалось все в порядке, и обо всех остальных нюансах тоже не забудь!

– Телефон обязательно будет! – с готовностью пообещал Кондратьев.

– Наоборот, телефон оттуда сними! – приказал Селиверстов. – Позаботься лучше о том, чтобы все, что станет происходить в этом помещении, не становилось предметом обсуждения остальных сотрудников РУОПа. Все. Как только решишь вопрос, доложи, – и Селиверстов отключил селектор.

– А телефон ты зачем снял? – спросил Ушаков.

– Через телефон можно к компьютеру подключиться и снять всю информацию, – с видом знатока ответил Селиверстов. – У нас тут сотрудники с Лубянки приезжали, устроили лекционный час, говорили о мерах безопасности. Много, кстати, интересного порассказали!

– Ясно, – усмехнулся Ушаков.

В тот же день Максим вместе с компьютером переехал в отдельный кабинет. Это была маленькая комната, светлая и даже уютная. Максиму, приходящему сюда каждый день и корпящему над досье, она нравилась куда больше, чем просторный кабинет Рыбкина.

Селиверстов сдержал свое слово, и Максим был практически полностью отстранен от «наружки». Теперь в круг его служебных обязанностей входил сбор, хранение и обработка всей информации на Отари, поступавшей в штаб.