– Ваша память оказывает мне больше чести, нежели заслуживает моя скромная особа. Я воспользовался вашими любезными указаниями, и это помогло мне преодолеть мою боязнь, - нет нужды добавлять, что они были безупречно точны. Талант миссис Спарсит во всех делах, требующих точности, подкрепленный незаурядной силой духа и высоким происхождением, обнаруживает себя столь часто, что его нельзя не признать бесспорным.
– Мистер Хартхаус чуть не заснул, произнося сей замысловатый мадригал - так лениво он растягивал слова и так далеки были его мысли от того, что он говорил.

– Мисс Грэдграйнд... ах, как я глупа!
– никак не могу привыкнуть называть ее миссис Баундерби... показалась вам такой юной, какой я описала ее?
– вкрадчиво спросила миссис Спарсит.

– Вы превосходно нарисовали ее портрет, - отвечал мистер Хартхаус. Разительное сходство.

– Много обаяния, сэр, - сказала миссис Спарсит, медленно потирая свои митенки.

– Чрезвычайно много.

– Всегда существовало мнение, - сказала миссис Спарсит, - что мисс Грэдграйнд не хватает живости характера. Но, признаюсь, я просто поражена, до какой степени она с этой стороны переменилась к лучшему. А вот и мистер Баундерби!
– вскричала миссис Спарсит, усиленно и многократно кивая головой, словно только о нем и думала и говорила все это время.
– Как вы себя чувствуете, сэр? Прошу вас, будьте веселы, сэр.

Настойчивые усилия миссис Спарсит утолить его страдания и облегчить его бремя уже возымели свое действие и привели к тому, что он мягче обычного обращался с ней и жестче обычного с другими людьми, начиная со своей жены. Так, когда миссис Спарсит нарочито бодрым голосом заметила: "Вам пора завтракать, сэр; надо думать, мисс Грэдграйнд скоро спустится и займет свое место за столом", - мистер Баундерби ответил: "Вы отлично знаете, сударыня, что, ежели я стал бы дожидаться, пока моя жена проявит заботу обо мне, я прождал бы до второго пришествия; поэтому я попрошу вас похозяйничать вместо нее". Миссис Спарсит повиновалась и как встарь принялась разливать чай.

Это напоминание о прошлом опять-таки повергло сию достойную женщину в крайнюю степень умиления.

Вместе с тем она не заносилась, а напротив, как только Луиза вошла в комнату, тотчас же встала и смиренно стала уверять, что и помыслить не могла бы при нынешних обстоятельствах занять это место за столом, хоть ей и нередко выпадала честь кормить завтраком мистера Баундерби, прежде нежели мисс Грэдграйнд... виновата, она хотела сказать мисс Баундерби... ей очень стыдно, но, право же, она никак не может привыкнуть к новому имени мисс Грэдграйнд, однако твердо надеется в скорости приучить себя к нему - заняла положение хозяйки. Единственно лишь по той причине (сказала она), что мисс Грэдграйнд случайно несколько замешкалась, а время мистера Баундерби столь драгоценно, и она издавна знает, как важно для мистера Баундерби, чтобы завтрак был подан минута в минуту, она взяла на себя смелость выполнить требование мистера Баундерби, поскольку его воля всегда была для нее законом.

– Довольно! Можете не продолжать, сударыня, - прервал ее мистер Баундерби.
– Не трудитесь! Я думаю, миссис Баундерби только рада будет, ежели вы избавите ее от хлопот.

– Не говорите так, сэр, - возразила миссис Спарсит даже с некоторой строгостью, - вы обижаете миссис Баундерби. А обижать кого-нибудь - это на вас не похоже, сэр.

– Будьте покойны, сударыня, никакой обиды не будет. Тебя ведь это не огорчает, Лу?
– с вызовом обратился мистер Баундерби к жене.

– Конечно, нет. Пустяки! Какое это может иметь значение для меня?

– Какое это вообще может иметь значение, миссис Спарсит, сударыня? сказал мистер Баундерби, начиная закипать от обиды.
– Вы, сударыня, придаете слишком большое значение таким пустякам. Погодите, здесь вас научат уму-разуму. Вы слишком старомодны, сударыня. Вы отстали от века, не поспеваете за детьми Тома Грэдграйнда.

– Что с вами?
– с холодным удивлением спросила Луиза.
– Чем вы недовольны?

– Недоволен!
– повторил Баундерби.
– Как ты думаешь - ежели я был бы недоволен чем-нибудь, я умолчал бы об этом и не потребовал, чтобы было сделано по-моему? Я, кажется, человек прямой. Не хожу вокруг да около.

– Вероятно, никто еще не имел повода заподозрить вас в чрезмерной застенчивости или излишнем такте, - спокойно отвечала Луиза.
– Я, во всяком случае, ни разу не упрекнула вас в этом ни до замужества, ни после. Не понимаю, чего вы хотите?

– Чего хочу?
– переспросил Баундерби.
– Ровно ничего. Иначе, - как тебе, Лу Баундерби, досконально известно, - я, Джосайя Баундерби из Кокстауна, добился бы своего.

Он ударил кулаком по столу так, что чашки зазвенели. Луиза вспыхнула и посмотрела на него с презрительной гордостью, - еще одна перемена в ней, как не преминул отметить мистер Хартхаус.

– Я отказываюсь понимать вас, - сказала она.
– Пожалуйста, не трудитесь объяснять свое поведение. Меня это не интересует. Не все ли равно?

На этом разговор оборвался, и немного погодя мистер Хартхаус уже весело болтал о разных безобидных предметах. Но с этого дня влияние миссис Спарсит на мистера Баундерби все сильнее способствовало еще большей близости между Луизой и Джеймсом Хартхаусом, что в свою очередь уводило ее все дальше от мужа и укрепляло опасный союз против него с другим человеком, который завоевал ее доверие шаг за шагом столь неприметно, что она при всем желании не могла бы объяснить, как это случилось. Но было ли у нее такое желание или нет - об этом знало только ее сердце.