На посетителя, который, подойдя к окну, рассеянно поглядывал на улицу, этот эффектный выход не произвел ровно никакого впечатления. Он как нельзя более хладнокровно посвистывал про себя, не снимая шляпы, и вид у него был несколько утомленный - отчасти от жаркой погоды, отчасти от чрезмерной изысканности. Ибо с первого взгляда было видно, что это истинный джентльмен последнего образца - пресыщенный всем на свете и не более Люцифера способный во что-либо верить.

– Вы, кажется, хотели видеть меня, сэр, - промолвила миссис Спарсит.

– Простите, - сказал он, поворачиваясь к ней и снимая шляпу, - прошу прощенья.

"Гм!
– подумала миссис Спарсит, величественно отвечая на его поклон, - лет тридцать пять, хорош собой, хорошо сложен, хорошие зубы, хорошо воспитан, хорошо одет, приятный голос, темные волосы, дерзкие глаза". Все это миссис Спарсит отметила по-женски молниеносно, за те две секунды, которые потребовались ей, чтобы наклонить голову и опять поднять ее - точно султан, сунувший голову в ведро с водой *.

– Прошу садиться, сэр, - сказала миссис Спарсит.

– Спасибо. Разрешите мне.
– Он пододвинул ей стул, сам же, не садясь, небрежно прислонился к краю стола.
– Я оставил своего слугу на вокзале позаботиться о вещах, - поезд переполнен, и багажный вагон забит, - а сам пошел пешком, немного оглядеться. Очень странный город. Позвольте узнать, он всегда такой черный?

– Обычно гораздо черней, - сурово отвечала миссис Спарсит.

– Да неужели? Простите... вы, должно быть, не здешняя уроженка?

– Нет, сэр, - отвечала миссис Спарсит.
– Когда-то, до того как я овдовела, я имела счастье или, быть может, несчастье принадлежать к совсем иному кругу. Мой муж был Паулер.

– Простите, я не расслышал, - сказал приезжий.
– Был... кто?

Миссис Спарсит повторила:

– Он был Паулер.

– Из семьи Паулеров, - сказал приезжий после минутного раздумья. Миссис Спарсит утвердительно кивнула головой. Лицо приезжего казалось еще более утомленным.

– Вам здесь, вероятно, очень скучно?
– сказал он, делая логический вывод из ее сообщения.

– Я подчиняюсь обстоятельствам, сэр, - отвечала миссис Спарсит, - и я давно научилась применяться к силам, управляющим моей жизнью.

– Это отличная философия, - сказал приезжий, - весьма мудрая, похвальная и...
– Он, видимо, почел излишним договаривать свою мысль и умолк, лениво поигрывая часовой цепочкой.

– Позвольте узнать, сэр, - начала миссис Спарсит, - чему я обязана честью...

– Разумеется, - отвечал приезжий.
– Спасибо, что напомнили. У меня с собой рекомендательное письмо к мистеру Баундерби, банкиру. Прогуливаясь по этому странному черному городу в ожидании, когда поспеет обед в гостинице, я спросил у одного прохожего, - это был, вероятно, рабочий, только что принявший душ из чего-то пушистого, очевидно из какого-то сырья...

Миссис Спарсит наклонила голову.

– ...спросил у него, где живет банкир мистер Баундерби, а он, услышав слово "банкир", недолго думая, указал мне дорогу в банк. Но я так полагаю, что мистер Баундерби не живет в этом здании, где я имею честь объяснять свой приход?

– Нет, сэр, - отвечала миссис Спарсит, - не живет.

– Благодарю вас. Я не имел намерения предъявить письмо сейчас. Просто я прогулялся до банка, чтобы убить время и, по счастливой случайности, приметив в окне, - он томно повел рукой в ту сторону и слегка поклонился, особу весьма благородной и приятной наружности, я решил, что лучше всего будет, если я возьму на себя смелость справиться у этой особы, где же в таком случае живет банкир мистер Баундерби. Что я и позволю себе сделать, принося тысячу извинений.

В глазах миссис Спарсит его рассеянная и небрежная манера держаться вполне искупалась известной непринужденной галантностью, распространявшейся даже на нее. Вот он, к примеру, чуть ли не уселся на стол, а между тем, лениво склонившись к ней, дает почувствовать, что в ней есть какое-то своеобразное обаяние.

– Банки, я знаю, склонны к подозрительности, и так оно и быть надлежит, - сказал приезжий, который, помимо всего прочего, обладал приятным даром говорить плавно, легко и таким тоном, как будто в его словах скрыто больше глубокомыслия и остроумия, чем может показаться (вероятно, искусный прием, изобретенный учредителем этой многочисленной секты, кто бы ни был сей великий муж), и поэтому, прошу удостовериться, что автор письма - вот оно - член парламента от этого города Грэдграйнд, с которым я имел удовольствие познакомиться в Лондоне.

Миссис Спарсит признала руку, намекнула, что предъявлять письмо не было никакой надобности, и сообщила адрес мистера Баундерби, присовокупив все нужные указания и советы.

– Премного благодарен, - сказал приезжий.
– Вы, конечно, хорошо знаете банкира?

– Да, сэр, - отвечала миссис Спарсит.
– Я уже десять лет знаю его как моего принципала.

– Целая вечность! Он, кажется, женат на дочери Грэдграйнда?

– Да, - сказала миссис Спарсит, сразу поджав губы, - он удостоился этой... чести.