Экран загорелся сразу после слов Джима.

Робот осветил объекты съемки своим наружным прожектором. Джим уже видел внутренности чужого корабля, и теперь эти странные формы и цвета в ярком белом свете казались ему кричащими. Снимки выглядели так, будто для развлекательного фильма выстроили декорацию того, что он видел.

Как и можно было предположить, исчезли кладбищенские тоска и отвращение, которые коснулись его сознания на корабле лаагов. Но что удивительно, исчезло и ощущение чего-то построенного и используемого инопланетянами. Кроме того, что это выглядело как декорация, создалось еще впечатление, что на снимках была просто другая модель истребителя, а построить ее вполне могли и люди.

В общем, на снимках все было куда менее интересно, чем он ожидал, так что охватившее Мэри возбуждение застало его врасплох.

— Джим, они мумифицировались! Как будто они здесь сотни лет!

Он не стал говорить: «Я тебе так и сказал». Внезапно Джим очень четко ощутил ее реакцию. Любопытство и зачарованность увиденным были столь сильны, что им подходил эпитет «жадные».

— Джим, — сказала она, — я должна все это проанализировать. Тебе придется управлять роботом вместо меня. Попроси его выдать на экран результаты проб газа внутри их корабля, потом пробы поверхностей, потом измерения и внутренний вид тел лаагов...

— Погоди, погоди, — сказал Джим, — какие пробы, какие измерения? Это же робот с истребителя...

— Этот робот был переделан, чтобы я могла его использовать для исследований. Просто сделай, как я прошу, Джим. Извини, но у нас не было времени предупредить тебя обо всех изменениях для облегчения моей работы. Значит так, сначала пробы...

Джим сделал, как она просила, а потом по её указаниям занялся расчетами на корабельном искусственном интеллекте по данным, которые она получила от робота. Робот, похоже, провел на корабле лаагов множество опытов, о которых Джим и не догадывался.

— Откуда ты могла знать, что мы наткнемся на брошенный лаагский корабль? — спросил он.

— Никто этого не знал. Мы просто переделали «ИДруга» так, чтобы я могла исследовать все, на что мы наткнемся. Подожди с вопросами, ладно? Я по уши в расчетах.

Он сдался и стал ждать, управляя кораблем и его отдельными частями согласно ее пожеланиям. Наконец она закончила свою работу.

— Ну, — сказала она, и Джим почувствовал удовлетворение в ее голосе, — выяснили мы много, но вопросов больше, чем ответов.

— Как всегда с лаагами, — кисло ответил Джим, но любопытство жгло его. — Что ты выяснила?

— Как я уже сказала, в основном появились новые вопросы, — ответила она. — Посмотри данные, я сейчас их тебе выдам, а на экране я могу показать тебе реконструкцию этих лаагов, как они, по-моему, выглядели при жизни.

Он с изумлением уставился на экран возле пилотского кресла.

— Вот так? — спросил он.

— Ну не совсем так, — ответила она. — Мы можем только гадать, как именно они используют зрение, обоняние и слух, и общаются ли они с помощью звуковых волн. Так что я не учитывала глаза, носы или рты, но все остальное я рассчитала на основе данных.

Фигура на экране больше всего напоминала стоящую торчком бочку, покрытую серой сморщенной кожей, как у слона. В двух точках наверху и двух внизу складки были особенно велики, и казалось, что у лаага кожи было вдвое больше, чем требовалось для покрытия туловища. В центре верхней части туловища находился маленький куполообразный выступ; это могла быть либо голова, либо просто скопление лишней кожи.

Бочкообразная фигура основанием упиралась в чашечку сиденья, окруженная кольцом с панелью управления. Джим не понимал, как лааг мог хотя бы дотянуться до панели, а тем более управлять кораблем, чтобы сражаться с противником вроде «ИДруга».

— Больше всего меня беспокоит... — сказала Мэри и умолкла. Он представил себе, как она хмуро глядит на экран, распрямляя дуги бровей. Эта вспышка воображения вызвала воспоминание о всей Мэри, какой он запомнил ее на Земле. Оживление совершенно меняло ее внешность, подумал Джим. Если бы она это поняла, то чаще проявляла бы свои эмоции, и ей и другим было бы от этого только лучше. Оживляясь, Мэри становилась привлекательной. Суровый невыразительный вид был, похоже, давным-давно выработан для защиты, а потом вошел в привычку. Теперь этот застывший облик не мешал ему воспринимать мысли Мэри, и Джим любовался внутренней ее сущностью, куда более теплой и человечной.

— Что тебя беспокоит? — спросил он.

— Аккуратность, — ответила она. Мэри дала Джиму новые указания по поводу экрана. Изображение серой бочки сменилось другим. Нечто поменьше сидело в чашке. Была видна стопка поддерживающих частей тела, костей и хрящей лаага. Все они выглядели как колеса, внутри разделенные на треугольные сегменты укрепляющими стержнями. В центре были колеса побольше, вверху и внизу стопки — колеса намного меньшего размера. Наверху возвышалось что-то вроде ермолки из того же материала — основа холмика, который, по мнению Джима, был головой лаага. Эта ермолка явно соответствовала человеческому черепу и защищала мозг.