— Да, — сказал Джим.

— И снег, рождественские гимны и подарки...

Внезапно Джим и сам все это увидел так, как, должно быть, видел это тоскующий разум Рауля Пенара, уже искалеченный расстоянием, одиночеством и потерянностью. Сухая пустынная равнина со странными растениями превратилась в возвышенности Канады. Время праздников, полная народу церковь, люди приходят и уходят, снег и струйки пара от дыхания на морозном воздухе.

Ему внезапно захотелось оплакивать Рауля Пенара, который был тогда в одиночестве и очень хотел домой. Джим ощущал, что Мэри видит и чувствует это вместе с ним, глубоко внутри... а тем временем Вопрос Первый продолжал болтать.

— ...срабатывает! Это срабатывает, мы все видим одно и то же. Теперь мы можем разговаривать, заполнять пробелы и понимать друг друга. И все это потому, что вы представляете то, о чем говорите. Вы сейчас показываете нам чудесные картины. Вы только подумайте — такое замечательное решение, и все потому, что мы видим одно и то же.

— Нет, Вопрос Первый, — сказал Джим. — Извини, что я тебе противоречу, — он вдруг ни с того ни с сего подумал, что начал копировать даже их манеру говорить, — но дело не в том, что мы видим одно и то же, а в том, что мы чувствуем одно и то же. Вот как сейчас Мэри и я ощущали то же, что и Рауль, когда он был здесь с вами.

— Чувства! Конечно же чувства! Как очевидно! — засиял Вопрос Первый. — Ответ на все проблемы непонимания — чувствовать одно и то же. Как просто. Как легко. Как естественно! Я научусь чувствовать как вы, дорогие друзья, — вы явно дорогие друзья — и мы сможем вести сколько угодно замечательных бесед...

— Это придется отложить на будущее, — сказал Джим. — Нам с Мэри надо вернуться к своему народу, если только мы сумеем без проблем обойти лаагов.

— Лааги — это ваши друзья — прошу прощения, не совсем такие же друзья, — живые дыры, которым мы велели не заходить дальше в эту сторону? Почему бы им вздумалось не пускать вас в место, которое волнует так, как оно взволновало вас и Рауля? Ведь наверняка их оно тоже взволнует?

— Скорее всего, нет, — сказала Мэри. — Они живут в другом мире и видят все по-другому.

— Но у нас, например, нет дыр, и мы все видим совсем не так, как вы, а нас сейчас глубоко взволновало то, что вас так затронуло увиденное вами и Раулем.

— Это трудно объяснить, — сказала Мэри. — Во-первых, Рауль и правда видел то, на что вы почувствовали нашу реакцию. Но мы просто представили то, что он видел, а не видели это на самом деле. И еще...

— Но из-за вас мы снова все это увидели, то, что видел Рауль, хотя этого там не было.

Мэри заколебалась, и Джим быстро вступил в этот странный бестелесный разговор.

— Можно предположить, что либо то, что вы видели через разум Рауля, снова выявилось из-за наших ощущений, либо вы восприняли наши чувства и связали их с картинкой, которую вспомнили из общения с Раулем, — сказал он.

— Тем не менее у нас есть способ понимать друг друга, разве нет?

— Да, — сказали одновременно Джим и Мэри.

— Замечательно, — сказал Вопрос Первый. — Очень хороший ответ. Вы начинаете учиться одновременно говорить и слушать, как мы?

— Сомневаюсь, — сухо заметил Джим. — Это просто случайность. Мы нечаянно ответили тебе одновременно. Такое случается потому, что мы не можем читать мысли друг друга, а не наоборот.

— Мне очень жаль.

— Ты ни в чем не виноват, — сказал Джим.

— Тем не менее нам жаль. Нам жаль, что вы так искалечены и многого лишены.

— Спасибо, но мы, люди, вполне довольны этим обстоятельством, — заметила Мэри.

— Довольны быть искалеченными?

— Мы предпочитаем уединение, чтобы другие люди не читали все время наши мысли.

— Опять пробел, — грустно сказал Вопрос Первый, — а я уже решил, что так хорошо вас понимаю.

— Я не знаю, о каком пробеле ты говоришь, — сказала Мэри.

— Он, наверное, про уединение, — предположил Джим.

— Что означает это понятие, «уединение»?

— Это удовольствие и право быть одному, — сказала Мэри.

— Но вам же нравится быть вместе, как и нам!

— Верно, — ответил Джим, — но иногда нам нравится и быть одним.

— Как вы можете получать удовольствие и в компании, и в одиночестве? Разве одно другое не отменяет?

— Видишь ли, — сказал Джим, — все люди индивидуальны...

— И мы тоже — извини, я тебя перебил.

— В результате, — продолжил Джим, — когда мы одни, мы часто хотим быть с другими, а когда мы с другими, то можем очень захотеть оказаться в одиночестве.

— Вы меня сбиваете с толку, — сказал Вопрос Первый. — Такое беспорядочное у вас существование. Но давайте отложим вопрос о том, как вы можете наслаждаться двумя противоположными состояниями, на потом, когда мы станем лучше понимать друг друга. Кажется, «рождественские елки» я теперь лучше понимаю. Но вот что такое «снег»?