– Поня-ятно, – негромко повторил Лукин. Видимо, это слово предназначалось не для собеседника, а являло собой мысли вслух.

– Лука, мне с тобой поговорить надо, – осторожно начал Свечников.

– Ну, давай говори, коли базар есть, – спокойно предложил тот.

Свеча был немногословен. Сказал, что вообще-то некрасиво складывается, и некоторые пацаны на него теперь косо смотрят. Почему – неизвестно. Может быть, они считают его виновным в смерти Рыжего, хотя он, бригадир, за собой никаких «косяков» не видит и крови погибшего на нем нет.

– Кто именно так считает? – быстро спросил Лукин-старший.

– Обожди, все по порядку. Я, Лука, решил от вас уйти.

– Совсем, что ли? – уточнил тот.

– Совсем.

– На вольные хлеба или как? – Нехорошая гримаса исказила лицо старшого.

– Ну, вроде того.

– И чем заниматься будешь?

– Не знаю еще. – Ответ прозвучал подчеркнуто безразлично.

Казалось, Лукин давно был внутренне готов к такому повороту беседы.

– Ну, давай соберем пацанов. Если у кого к тебе что есть, пусть скажут.

– Я уже беседовал со многими, – бросил Свечников небрежно.

– И что?

– Вроде никто не может кинуть мне предъяву.

Толстые пальцы Лукина забарабанили по крышке стола.

– Хорошо, коли так, – произнес он со вздохом. – Но ведь ты сам только что сказал, что некоторые пацаны считают тебя виновным в смерти Рыжего? Кто именно?

Вопрос был задан в лоб и потому требовал конкретного ответа.

– Ты и твой брат, – спокойно ответил бригадир.

– Вот как!

– Перед той «стрелкой» с березовскими ты мне сам об этом сказал. Помнишь, тогда, в кафе?

Лукин-старший пододвинул к себе пепельницу, нервно стряхнул с сигареты пепел.

– Была у меня такая мысль, не скрою. Но потом я подумал и решил, что ты действовал правильно. Рыжий сам виноват – не надо было ствол доставать. Ладно, Свеча, что я тебе могу ответить? Вольному – воля, спасенному – рай. Хочешь воли – спасайся... После этой фразы Свечников невольно поймал себя на мысли, что сравнительно недавно, в день задержания, он уже слышал точно такие же слова от руоповца Воинова. Правда, тогда, в день задержания, они были произнесены по другому поводу.

– Да ладно тебе, – с неожиданным миролюбием бросил Лукин-старший. – Хочешь уйти от нас – базаров не будет, мы тебя отпускаем. Иди. Ладно, Серега, давай выпьем за твое возвращение и за то, чтобы в дальнейшем у тебя все было путем...

Вечером того же дня Свечников с пацанами своей бригады поехали в престижный ночной клуб оттягиваться, отмечать возвращение из «Петров». Недавний арестант больше двух недель провел без спиртного и женщин, и потому желание наверстать упущенное нашло полное понимание и сочувствие братвы. Качественная водка, заводные попсовые ритмы и атмосфера вечного праздника подогревали и без того праздничное настроение собравшихся. Сидя за столиком, Свеча невольно вспоминал свой последний день рождения. Теперь он вновь ощущал себя именинником, ловил на себе взгляды, полные невольного уважения. Что и говорить, отсидка на «хате», пусть даже в изоляторе временного содержания, придала ему еще больше авторитета.

Яркие световые блики причудливыми пятнами падали на столики, стены, лица собравшихся. Чувство опасности, не покидавшее Свечникова в «Метрополе», чуть притупилось. Хотелось веселья, отдыха, хотелось попросту забыться. Да и сколько можно думать об одном и том же – негодяях Лукиных, Солонике, коварных мусорах, «стрелках», «терках», наездах и прочих издержках профессии!

Но отрешиться от всего не получалось даже теперь, в ночном клубе...

– Слышь, Серега. – Невысокий, скуластый, похожий на татарина пацан по кличке Мустафа подсел к бригадиру. – Многие наши пацаны считают, что братья Лукины тебя подставили.

– Это почему? – Сейчас Свечникову меньше всего хотелось вспоминать о братьях.

– Ну, во-первых, после Кургана они парашу пустили, будто бы Рыжего из-за тебя завалили и что Укола ты на раздербан бросил. А во-вторых, якобы «стрелка» с березовскими ими под тебя была брошена. Подстава ждала.

– С чего это ты взял? – в упор спросил бригадир.

– Да вот катушкинские несколько месяцев ездили к ним на «стрелку» по поводу нового автосалона на Юго-Западе, ты в курсах. И от березовских тогда тоже Шмель был. Все очень похоже, как и у вас: сперва вроде бы мирно базарили, все решили, а когда ударили по рукам и сели в машины, те достали «волыны» с глушителями и «калашниковы». Двоих завалили, одного – ранили. Шмеля в Березове для таких случаев часто используют, факт.

Большинство урицких еще не знало о решении Свечи уйти, а те немногие, кто знал, предпочитали особо не распространяться. Кто знает – как посмотрят на это Лукины?

Мустафа продолжал и, судя по интонациям, был совершенно искренен:

– Пацаны говорят – если бы ты, Свеча, старшим был, все стало бы по-другому.

Сказал – и испуганно замолчал, будто бы кто-нибудь из братьев Лукиных мог стоять неподалеку.

Бригадиру не раз уже приходилось слышать подобное. И как правило, от близких ему людей. О том, что братья Лукины только под себя гребут, пацанов почем зря подставляют, на беспределе сидят. Вот если бы во главе группировки стоял человек умный, гибкий, а главное – справедливый, все было бы совершенно иначе.