– Что еще?

– Нас с тобою высоко ценят.

– То есть как?

– В самом буквальном смысле. Сенат, поразмыслив, выставил награду за поимку неких Ральфа Валентиана и Александера Дезета. Официальная причина объявлена – терроризм, подстрекательство к бунту, убийства военнослужащих, сопротивление властям и, обрати внимание, шпионаж в пользу Иллирианского Союза. За каждого дают по десять тысяч конфедеральных гиней.

– Десять тысяч? Это бешеные деньги!

– Я бы тоже от таких не отказался. Приятно, чума возьми отцов сенаторов. Сразу появляется теплое чувство личной значимости.

– Кстати, а зачем они приплели шпионаж? Мы окопались в секторе, где вместо промышленности – пуховые козы, вместо армии – вооружившиеся чем попало центурии фермеров, а главная стратегическая информация – поголовье мясных кур.

Стриж помрачнел.

– Причина, в целом, понятна – если хочешь подкрасить противника грязью, делай это максимально широкими мазками. Беда только в том, что они не совсем не правы…

– Что?!

– На меня действительно пытались выйти иллирианцы.

Стриж внимательно следил за реакцией вожака луддитов – Ральф задумался. Стриж подождал, не появится ли на лице псионика тень недоверия – кажется, тот не дрогнул.

– Чего они хотят?

– Это связано с самым началом нашего разговора – они пожелали продать нам оружие.

– Великий Разум!

– Вот и я так сказал сам себе. Выход слегка подлый, но это выход.

– Чего они хотят взамен?

– Оплаты – потом. Нашего расположения – сейчас. В конечном счете, они хотят вреда Каленусии.

Ральф задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику плетеного кресла.

– Но я-то вреда Каленусии не хочу, мне всего лишь не нравятся ее власти. Дым отечества лучше, чем дым иностранный… Ох! Прости, друг, я на тебя не намекаю. В конце концов, ты – особый случай и к тому же по крови наполовину каленусиец…

– Ну так что – отказать?

– А ты как думаешь? Если мы согласимся, чего придется ждать от такого союзника, как твой принцепс?

– Его величие – умная, убежденная свинья. Сначала он даст нам ровно столько, сколько нужно для отражения атак Калинус-Холла. Потом подождет результата. В конечном счете пошлет свои войска на эту территорию.

– Ого!

– Эге.

– А обмануть его величие можно?

– Попробовать обмануть можно, хотя сложно. Если ты решишь иметь с принцепсом дело, бери с него наполовину технологиями. Если у нас появится свой источник техники, в нужный момент мы пошлем его величие известной тропой.

– Техническое развитие противоречит принципам луддизма.

– Космос милосердный! Да пойте на здоровье гимны Мировому Разуму! Проповедуйте примат человечности надо всем остальным – тут я и сам готов согласиться. Но не приносите бессмысленных жертв жизнями, во имя Разума отказываясь от разумного…

Стриж обреченно смотрел, как меняется в худшую сторону настроение псионика. Ральф ощерился.

– Будь проклято мое увечье! Я связан по рукам и ногам, я вынужден или полагаться на тупиц или верить тебе, Алекс. А ты… Ты сам знаешь, кто ты такой.

Стриж припомнил незабвенную Аномалию и лицо Белочки за прорезью прицела. “Хорошие приемы стоят повторения.” Он извлек пистолет и положил на колени Ральфу.

– Мне надоели вечные подозрения. Вот тебе ствол. Или ты веришь в отсутствие у меня враждебных намерений, или бери и стреляй. И поставим точку в затянувшемся споре.

Ральф взял пистолет, повертел его, проверил обойму и, размахнувшись, отбросил оружие на стол.

– Ну ты и наглец, Стриж. Я не девица, меня не поймаешь на такие приемы. Если я решу грохнуть тебя за предательство, у меня найдется собственное оружие. Подойди сюда и дай мне руку.

– Вот моя рука. Только я нулевик, о великий сенс! С меня ты ровным счетом ничего не прочитаешь. Или веришь или нет – выбирай сам.

– А ты бы на моем месте поверил?

– Нет.

– Тогда я поверю. Приходи, когда разработаешь дело во всех подробностях. А сейчас уматывай – я устал. И напоследок… Мне передали – за рекой появился Егерь.

– Тот самый уполномоченный Департамента Обзора?

– Да. У меня тут созрел один интересный план. Как раз по твоей, иллирианец, части…

* * *

Егерь опустил бинокль, потом вновь приложил его к глазам, приближая серый поток и дальнюю кромку широкой реки. На горизонте дорогим офортом обрисовался хребет восточных гор. Таджо медленно, с достоинством несла массы мутной воды на север. Невысокая растительность противоположного берега казалась необитаемой, но Егерь готов был поклясться, что это обманчивое впечатление – шаткое перемирие едва держалось.

Двое пехотных офицеров со сдержанным неудовольствием посматривали в спину советнику Департамента – полувоенных чиновников недолюбливали в регулярной армии. Широкая спина Егеря отличалась немалой выносливостью в делах такого рода.