Натянутая, прямая спина Эшли казалась непроницаемой, даже в балахоне луддита в нем было нечто от аристократа. Толпа немного расступилась, повинуясь тем неведомым законам, которые управляют потоком, ветром или скопищем людей. Террорист снова обернулся, отыскивая взглядом помощников, обернулся медленно-медленно, с той ленивой неотвратимостью, с которой начинает свое падение камень. На этот раз Эшли встретился взглядом с Белочкой.

– О!

Джу увидела, как молниеносно изменилось его лицо Эндина, рука его метнулась к складкам балахона в ней моментально оказался даже не пистолет – небольшая коробочка, Эшли сделал неуловимый жест, Джу поняла – он придавил и удерживает кнопку пуска.

– Бегите!

Люди ошарашено обернулись на пронзительный крик женщины в желтом плаще. Кто-то шарахнулся в сторону, другие замерли на месте, не в состоянии в последние отведенные им жизнью секунды разобраться в случившемся.

– Бегите!

Белочка задыхалась без ментального барьера, захлестнутая волной чужого удивления, растерянности, испуга, тревожного ожидания, но не боли – пока еще не боли. Она ударила Эшли наводкой, стараясь не думать о тех двоих. И тогда пришла боль – боль врага ударила ее как отдача выстрела.

Эшли скорчился, осел на землю, видимо, он судорожно пытался отпустить кнопку, пожертвовать собой, сметая взрывом псиоников – ему мешала вызванная наводкой судорога мышц.

– Кэт! Линдер! Помогите!

Белочка упала прямо в лужицу подтаявшего снега, яркое страдание, последнее отчаяние Эшли жгли огнем, ледяная вода не показалась ей неприятной. Картинка мира – блеклое небо декабрьского утра, лица ошеломленных людей, все это заволокло влажной пеленой, ресницы намокли. Она из последних сил держала наводку, казалось, упругая скользкая, окровавленная живая нить бьется в ее пальцах, норовя выскользнуть и ударить в ответ. Эшли скорчился в комок, прижимая бомбу к груди.

– Она держит меня! Стреляйте!

Первая пуля, выпущенная стриженной девушкой, ударила Белочку в правое плечо, задев кость, Джу почти не заметила раны, только боли стало немного побольше. Люди шарахнулись, уходя с линии огня, двое мужчин бросились к стриженной, выбили пистолет, свалили ее ничком, заломили тонкие руки.

Линдер помедлил, как ни странно, это сыграло ему на пользу – никто не понял, зачем невысокий белобрысый парень пробивается сквозь толпу. Линдер подошел вплотную к Белочке – на вроде бы споткнувшуюся женщину в желтом плаще сейчас не смотрел никто, люди столпились возле схваченной террористки, обступили скованного наводкой, беспомощного Эшли, еще не понимая опасности.

– Бегите!

Белочке казалось, что она кричит, на самом деле она даже не шептала – фраза сложилась в ментальный сигнал и наугад полетела в толпу. Кое-кто из псиоников насторожился, видимо, уловив не только настроение послания, но и смысл – Джу уже не видела ничего. Она смотрела только на руку Линдера, его напряженный палец лежал на курке.

– Линдер, стреляй! – глухой, надтреснутый, страдающий голос Эшли едва долетел до слуха сострадалистки. У террориста Линдера тряслись руки – второй выстрел пришелся Джу пониже левой ключицы.

Она ощутила, как горячая жидкость заливает шею, грудь, пропитывает платье, стекает на руку. Настоящей боли от ран по-прежнему не было, Белочка вошла в разум Эшли и мучилась теперь его страданием.

– Да пристрели же ее, наконец! В голову!

Линдер смотрел на девушку в желтом – она не казалась опасной, и, по-видимому, была без сознания. Но он привык повиноваться авторитету Эшли, поэтому навел ствол прямо на прядь каштановых волос у ее виска.

И выстрелил.

* * *

…Эшли не успел отпустить запал. Миша Бейтс, референт-телохранитель консула, перехватил руку Эндина, нащупал скользкий пластиковый кружок, сдвинул ослабевший палец террориста и прижал, не отпуская кнопку бомбы. Он так и держал коробку – ощерясь от отчаяния и не подпуская к себе бестолковых гражданских, держал до тех пор, пока не пришла помощь.

Консул северо-востока пробился к месту трагедии почти сразу же. Его безуспешно пыталась удержать охрана, люди отступились после того, как наиболее ретивого служаку сбил с ног собственный удар правителя.

Стриж растолкал толпу, чужие люди шарахались в стороны, чужие лица искажало ненужное ему, чужое сочувствие. Двое мужчин в камуфляже отойдя от тела, жадно смотрели, как консул опустился на колени в грязь.

– Ваше превосходительство…

Джулия Симониан лежала на холодной земле. “Она, наверное, замерзла.” Тонкий желтый плащ, испятнанный багровым, раскинулся смятым крылом, каштановые волосы намокли, Стриж попытался убрать их из стылой, подкрашенной розовым лужи, но никак не мог поймать шелковые ускользающие пряди. В прижатое к земле мертвое лицо он так и не посмотрел.

– Разум Милосердный, за что?

Телохранитель – Стриж забыл его имя – подошел и деликатно остановился немного поодаль.

– Мастер консул, мы взяли их, наши ребята взбесились, хотят кончить дело самосудом…

Консул даже не обернулся:

– Обратитесь к Ральфу.

Рядом с мертвой Белочкой, в прозрачной снеговой воде лежала оброненная, слишком легкая для зимы, серебряной кожи туфелька.

Стриж поднял ее. Незнакомая пожилая женщина неодобрительно покачала головой:

– Ваше превосходительство, вы уж лучше дождитесь санитаров, у вас и так все руки в крови.