Они поднимались по очереди, устроенного в импровизированной “люльке” Мюфа просто втащили на веревке. Озабоченный Стриж встретил их наверху.

– Эй, колонель, скалолазание не входило в программу. Мы договаривались насчет хорошей тропы. Чем скорее мы вернемся вниз, тем лучше – у ваших людей нет навыков.

– Такие навыки есть у всех – в зачаточном состоянии.

– У того, кто сорвется, они в зачаточном состоянии и останутся.

Обессиливший Хиллориан с полминуты думал, прежде чем оценить мрачную шутку иллирианца, и ответил без энтузиазма.

– До этого не дойдет. Здесь безопасно. Ночуем, утро покажет.

Они поставили палатку уже в темноте. Белочка спала беспокойно – ей снились рыжие спинки “хмуриков”, шуршание их бесчисленных, проворных лапок…

* * *

Каленусия, Горы Янга, день “Z+13”.

Утро не развеяло туман. Оно местами грубо разорвало влажный полог, сквозь неровные дыры неуверенно проглядывали пригретые светилом камни.

Белочка выбралась из палатки. Дождя не было. Свежий воздух придавал сил. Молочная дымка тумана окутала большую часть неба. Местность вокруг сильно отличалась от привычной тропы. Камни причудливых очертаний сужали обзор.

– Смотрите, Игольчатый пик!

Озябший Хиллориан кивнул. В прорехе тумана четко вырисовывался точеный силуэт вершины.

– Эй, Алекс, подойдите сюда.

Растрепанный Стриж нехотя вылез из палатки.

– Где вы бросили вчера веревку? Я ее не вижу.

– Убрал. Вот она, в сохранности.

– Когда мы остановились на тропе, с которой стороны был Игольчаты пик?

– Справа.

– Мы поднялись на левый склон. Наш ориентир – гора. Заметьте направление, пока туман не сгустился. Завтракаем, потом спускаемся.

– ?

– Запас этих тварей в преисподней наверняка кончился за ночь.

Стриж угрюмо бросил что-то вроде “если бы” и отошел. Белочка застегнула поплотней куртку и с интересом воззрилась на пик, восхищаясь кристальной прозрачностью воздуха. Гора казалась ей иной, чем вчера – и, одновременно, неизменной.

Шестеро завтракали в молчании. Дирк выглядел почти здоровым. Спускались поспешно, стена скалы казалась бесконечной. Хмуриков внизу не было – зверьки исчезли, словно это была иллюзия. Темнели камни. Туман редел на глазах. Шестеро остановились в нерешительности.

– Подождем с полчаса, нужно осмотреться.

Слегка сонный розовощекий от холода Мюф опять возился с сумкой.

– Джу!

– Что?

– Где вчерашний большой булыжник с крышей?

– “Менгир”? Зачем он тебе?

– Я оставил там рога.

Джу фыркнула.

– Не уходи далеко, потеряешься в тумане.

– Я хочу забрать рога.

Белочка взяла Мюфа за руку.

– Пошли. Мы будем осторожны, отойдем немного в сторону и все найдем.

Они сделали шаг, и белесый занавес влажной мглы сомкнулся за их спинами… ……………………………………………………………………. ………………………….

– Эй, Симониан, где вы!

Зов полковника звучал в стороне, причем совсем не в том месте, где Джу ожидала его услышать.

– Чего вы там возитесь? Заблудились?

– Нет, я сейчас.

Налетел легкий ветерок. Сметаемые им космы тумана стлались по земле. Полковник по пояс стоял в прозрачном киселе.

– Что у вас там, Симониан… Симониан! Идите сюда.

Джу подошла к Хиллориану и остановилась, кусая обветренные губы.

– На вас лица нет. Что случилось? Вы не ранены?

– Это не то место…

– Не понял.

– Мы не на той тропе, с которой вчера поднялись на скалу.

– ?

– Это незнакомое место. Здесь нет менгира.

– Как нет? Вы плохо искали. Он остался выше. Или ниже.

– Нет! Я искала везде…

Дирк выругался сорванным голосом и добавил:

– Бред.

Прямой, спокойный Иеремия только кивнул, но вовсе не соглашаясь с паникующим Дирком, а, скорее, подчеркивая особость ситуации. В речи луддита едва ли ни звенело удовлетворение.

– Отверзлись врата иные.

– Что вы этим хотите сказать, Фалиан?

– Мы ушли с проторенной тропы на дорогу судьбы.

Дирк истерически расхохотался и добавил.

– Я читал дребедень про такое. Это называется портал в другие миры.

Стриж скривился, словно попробовал лимон.

– Это называется “потеря ориентира в горах”. Классика. А для тебя, парень, звучит как “заблудились”. Переходу в мир иной порой способствует весьма.

Лейтенант поднял почерневшее за последние дни лицо – под глазами набрякли мешки – и ответил грустно, без злобы: