– Стой!

Как бы ни так – подумал укрывшийся за валуном Стриж, и тут же, перехватив свой пистолет за рукоять, ответил выстрелом на выстрел. Хиллориана осыпало каменной крошкой. Наступила пауза. Небольшое пространство между двумя валунами, за которыми укрылись противники, простреливалось отлично. Стрелки медлили, не зная, что предпринять.

– Сдавайтесь, Дезет!

Стриж едва подавил истерический смех.

– Нет уж, спасибо. Мы не сдаемся. Я, конечно, прославленный отступник от сардарских принципов, но это не значит, что я буду делать так каждый раз.

За соседним камнем призадумались.

– У тебя нет выхода.

– Выход есть всегда. Я доберусь до вас, я убью вас, полковник – вы мне солгали. А что? – достаточный повод для иллирианского сардара.

Хиллориан закашлялся, отплевывая каменную пыль.

– Дурак. Чего ты этим добьешься?

– А, так, приятной мелочи – справедливости.

Стриж не мог слышать, как вздохнул Хиллориан.

– На самом деле я не очень и солгал. А чего вы, собственно, хотели? Новой жизни? Так вы же военный преступник. Я предупреждал вас, Дезет, что у вас есть шанс погибнуть. Солгал я, собственно, лишь в одном. Шанс этот не пополам на пополам, а все сто процентов. Вы были обязаны умереть. Кстати, что касается прочего… Насчет вашей дочери – я бы выполнил свои обещания. Состояние, гражданство, другое имя. Если вы меня убьете, она не получит ничего.

Дезет покачал головой, хотя полковник, конечно, не мог его видеть.

– Да вы забудете о своих искренних и благих намерениях. Такие, как вы, использовав инструмент, попросту бросают его.

Полковник хмыкнул.

– Обиделись, враг мой? Между прочим, зря. Я дал вам много – вы сами не представляете как много. Я пробудил в вас человека…

– Какая патетика!

– Не смейтесь. Вы были пропащий, отринутый людьми мерзавец. Взамен двадцати пяти лет прозябания на каторге я дал вам всего несколько недель – но зато каких! Это были дни яркой жизни, стремления к цели…

В чем-то он прав, подумал Стриж. Так бывает отчасти прав умный, убежденный лжец. Однако, с чего бы это наблюдатель так разболтался? На Хиллориана это многословие не похоже. Пройдоха-секурист что-то замышляет.

Полковник, не получая ответа, тем временем примолк.

– Эй, Хиллориан! А остальные? Девушка, ребенок, старик. Их-то за что?

Молчание.

– Эй!

Ветер тихо посвистывал в камнях.

Дезет резко повернулся, спиной, настороженными нервами, всей интуицией “нулевика” почувствовав опасность.

Выстрел грянул почти в лицо. Пуля ушла мимо, опалив висок. Хиллориан обошел Стрижа, воспользовавшись вторым выходом из туннеля. Дезет упал, откатился в сторону. Еще два выстрела взметнули фонтанчики песка у самого его плеча. Иллирианец осмотрелся. По-видимому, полковник укрылся неподалеку, за отгоревшими свое обломками.

Пластик – плохая защита. Стриж аккуратно прицелился. Цель беспокойно шевельнулась. Выстрел.

Кажется, попал – на той стороне послышалось сдавленное ругательство. Воспользовавшись паузой, Дезет сделал рывок вперед и сменил позицию, устроившись за другим валуном, поближе. А ведь у наблюдателя в магазине – последняя пуля, подумал он. Ждать? Или рискнуть? А ведь он, пожалуй, если его прижать посильнее, и застрелиться может.

– Эй, Хиллориан! Давайте, сменим план. Сдавайтесь-ка лучше вы мне. Бросайте пистолет, выходите. Там и поговорим. Я вас пытать не собираюсь – у меня отвращение к этому занятию. А застрелить могу и так и так. Чего вы теряете?

Полковник ответил, по-видимому, искренне. Голос его долетал плохо, но, тем не менее, сардар разобрал ответ.

– Гуманист-каратель нашелся. – Хиллориан неуместно ледяным, вежливым тоном добавил чудовищно грязное ругательство и тут же хрипло расхохотался, кашляя. – Вам не понять, Стриж. Вы одиночка по натуре, вы всегда служили своим личным представлениям о правильном, а теперь они у вас сменились. А я, я служу высшим ценностям – свободе и равенству. Это выше милосердия, выше морали. Я нашел то, что я искал, теперь мне не нужны лишние свидетели. Люди имеют значения, пока полезны общей цели. Один человек – это так мало…

– Раньше вы берегли своих людей.

– Излучатели вспомнили? Или посадку вертолета? А вы раньше не миндальничали с врагами.

А он пытается меня разозлить, подумал Стриж. Хочет, что бы я вспылил, высунулся первым и получил его последнюю пулю. Подпортим полковнику мечты…

– Как я посмотрю – ваши высшие ценности слишком абстрактны, Хиллориан. Кому нужно общее без частного, Каленусия без людей? Выходите, я не хочу вас убивать. Вы запутались. Бросайте ствол, полковник, мы поговорим спокойно. Может быть, до чего-то и договоримся.

За пластиковой развалюхой помолчали, потом пистолет, далеко отлетев, прошуршал о песок.

– Я выхожу.

Слава Разуму, подумал Стриж. Это лучший выход. Я уже не тот, я больше не хочу никого убивать. Я не хочу убивать его. Даже после всего, что было в колодце – не хочу.

Хиллориан вышел, держась с возможным достоинством. Пуля Дезета пробила ему мякоть плеча – наблюдатель зажимал рану носовым платком. Стриж шагнул навстречу, не отводя ствола – каленусийца следовало опасаться даже в жалком состоянии.