Юрка околачивался возле киоска "Продукты на дорогу". Женщина набивала сетку свертками. Рядом стояла маленькая девочка и жевала бутерброд с сыром. Есть ей не хотелось, она перекатывала кусок из-за щеки за щеку, оттопыривала губы. Заметив, что Юрка на нее смотрит, она совсем перестала есть, открыв рот, уставилась на него. Юрка отвернулся.

К вокзалу одно за другим подъезжали такси, по тротуарам и напрямик, пересекая площадь, спешили люди с чемоданами. Очень громко, гнусаво и неразборчиво бубнило радио. В толпе пассажиров мелькнуло что-то знакомое, но Юрка не понял что и снова повернулся к девочке. Мать ухватила ее за руку и поспешно повела к вокзалу. У входа снова мелькнуло знакомое. Это было е е платье... Юрка бегом бросился к вокзалу. Вход забил сплошной поток пассажиров. Юрка втиснулся между ними, пытался прорваться вперед, но перед ним была стена, непроницаемая стена - спины, чемоданы, сумки, авоськи. И сзади, со всех сторон его стиснули чужие локти, чемоданы, сумки. Плотный поток прополз через вестибюль, зал, втиснулся в двери на перрон и только здесь стал редеть, растекаться в стороны. Юрка заметался. Во всю длину перрона вытянулся сверкающий лаковыми боками поезд. В открытые узкие щели зеркальных окон выглядывали веселые, улыбающиеся лица, перекрикивались с провожающими, у тамбуров клубились, завивались хвосты пассажиров, уже нашедших свои вагоны, другие спешили вдоль состава, перегибались от тяжести чемоданов, навстречу им спешили другие, озабоченно поглядывали на номера вагонов.

Юрка повернул налево, ринулся в кричащую, суматошную толпу. Его толкали, толкался он сам, не обращая внимания на окрики и жадно шаря глазами. Он добежал до последнего, четырнадцатого вагона. Юливанны не было. Уже не веря и все-таки надеясь, Юрка побежал обратно.

Теперь было легче - последние пассажиры поднимались по ступенькам, проводницы доставали из чехлов свернутые желтые флаги. Вот только провожающие все еще суетились, торчали на дороге, размахивали руками и кричали. Юрка бежал изо всех сил. Проводницы поднимались на ступеньки, оттесняя пассажиров в тамбуры. Юрка добежал до последнего вагона перед багажным, поезд беззвучно тронулся, и тут он увидел ее. Юливанна выглядывала в оконную щель и еле заметно махала кистью руки. Юрка сорвал кепку и отчаянно замахал. Юливанна его не заметила, она прощалась не с ним. Юрка повернул голову. В двух шагах стоял Сенька-Ангел и, подняв руку, прощально покачивал ладонью. Вагоны ускорили бег, колеса защелкали на стыках. Семен повернулся, увидел Юрку.

– А, солдат?
– сказал он.
– Привет, привет!

– Эх, - сказал Юрка, - уехала, а я не успел...

– Уехала, - подтвердил Семен, - хватит ей тут мучиться... Постой, а ты откуда взялся?
– Юрка стесненно пожал плечами.
– И чего это тебя так обтянуло? Больной, что ли?

– Не, так...
– сказал Юрка.
– Я из дому убежал. Совсем.

– Как это - совсем?

– Ну, когда ты с Юливанной приходил, вы как ушли, я им и сказал, какие они все гады... Ну, побили меня, я и убежал...

– Постой, так это когда, это ж дней десять назад? Где ж ты все это время был?

Юрка промолчал.

– Понятно. От такой жизни обтянет. Пошли.

Семен привел его в зал с вывеской "Буфет-ресторан". Юрка стеснялся сесть за столик, но Семен потянул его за рукав, он сел, но сейчас же спохватился, снял кепку и сунул ее под себя. В буфете было пусто, только за двумя столиками, уставленными пивными бутылками, шумели раскрасневшиеся мужчины.

– Какая у вас еда есть, чтобы не ждать?
– спросил Семен официанта.

– Котлеты рубленые. С макаронами.

– Давайте котлеты рубленые.
– Семен оглянулся на Юрку и добавил: Две порции.

– Лучше просто хлеба...
– шепотом сказал Юрка.

– Правильно - и хлеба. Побольше.

Юрка, не жуя, давясь, глотая макароны, подталкивал их в рот кусками хлеба. Семен катал хлебный шарик и на него не смотрел. Юрка был этому рад - он стыдился жадности, с которой ел. Котлеты он оставил напоследок и съел, когда подчистил тарелку куском хлеба.

– Ну, заправился малость?
– спросил Семен.

– Во!
– сказал Юрка и провел большим пальцем по горлу. Ему казалось, что он сейчас лопнет.

– Ну, пошли, больше тут делать нечего.

Юрка украдкой оглянулся по сторонам, сгреб оставшийся на тарелке хлеб и запихал в карман. Семен сделал вид, будто не заметил.

– Ну, чего ты ел - по тебе видно. А спал где?

– На скамейках, - сказал Юрка, - или на пляже, на лежаках.

– Лихо!.. А зимой тоже на пляже будешь?

Юрка не ответил.

– Я в ремесленное хотел, - помолчав, сказал он.
– Только там осенью. И документы нужно. И в интернат документы...

– М-да, - сказал Семен, - все до этих клятых бумажек приклеены. Как мухи до липучки.

Они остановились возле Семенова "газона", уткнувшегося задними колесами в бровку тротуара.

– Садись, поехали, - сказал Семен, открывая дверцу.

– Куда?
– спросил Юрка и попятился.
– Я домой не поеду.

– Я тебя домой не зову. Ко мне поедем. Там что-нибудь придумаем.

Юрка повеселел и полез в кабину.

"Газон" медленно обогнул привокзальную площадь, отвернул вправо на черноморскую дорогу.

Юрке не хотелось спрашивать, он надеялся, что Семен скажет сам, но Семен ничего не говорил, и Юрка не удержался:

– Как там... у них?

Он уже не хотел, не мог сказать "у нас".

– Не знаю, не заезжал, - ответил Семен.

– Слушай, - вспомнил вдруг Юрка.
– У нее же не было денег, у Юливанны! Кто ж ей дал?

– Не все ведь сволочи, есть и люди, - сказал Семен.

– Ты?

Семен промолчал. Преодолев бугристый объезд, "газон" мягко покатил по асфальту. От давно не испытанной сытости Юрка опьянел и обмяк, привалился к спинке и заснул. Он проснулся только у переправы, когда "газон" запрыгал на выбоинах. Еще в полусне он вспомнил все, почему-то ему почудилось, что спрятанный хлеб потерялся, он испуганно ухватился за вспухший карман и окончательно проснулся. Семен покосился на него, но ничего не сказал.