– Основания лгать и обманывать?

– Основания сберегать, и распределять, и очень обдуманно расходовать свои средства. Не так-то легко они ему достаются. Семья ваша обходится ему очень дорого.

– Да, я действительно обхожусь ему очень дорого, - подтвердил Морган таким тоном, что учитель его не мог удержаться от смеха.

– _Для тебя_ же ведь он и сберегает эти деньги, - продолжал Пембертон.
– Что бы они ни делали, они всегда думают о тебе.

– Он мог бы немного поберечь...
– мальчик замолчал. Пембертон стал выжидать, что он скажет, - поберечь свою репутацию, - вдруг как-то странно изрек он.

– Ну, репутация-то у него отличная. С этим все в порядке!

– Да, для их знакомых этого, разумеется, вполне достаточно. Знакомые их - премерзкие люди.

– Ты говоришь о князьях? Не надо возводить хулы на князей.

– А почему бы и нет? Ни один из них не женился на Поле... ни один - на Эми. Они только и делают, что обирают Юлика.

– Все-то ты знаешь!
– воскликнул Пембертон.

– Да нет, далеко не все. Я не знаю, на что они живут, и как они живут, и зачем вообще они живут! Что у них есть, и какими путями все это добыто? Богаты они, бедны, или это просто modeste aisance? [скромный достаток (фр.)] Почему им не сидится на одном месте, почему они живут то как вельможи, то как нищие? Словом, кто же они, в конце концов, и что они такое? Обо всем этом я много думал... я думал о многих вещах. В них столько этой омерзительной светскости. Ее-то я и ненавижу больше всего... О, я _столько_ ее насмотрелся! Они думают лишь о том, как лучше притвориться и сойти за одних или за других. Зачем им все это нужно? _Что они делают_, мистер Пембертон?

– Не торопи меня, - сказал Пембертон, стараясь превратить этот вопрос в шутку и вместе с тем удивленный, больше того, совершенно потрясенный проницательностью своего воспитанника, пусть даже тот и не во всем разобрался.
– Я понятия не имею об этом.

– И что же они от этого выигрывают? Не видел я разве, как к ним относятся все эти "порядочные" люди, те самые, с которыми они хотят знаться. Те все у них забирают. Они ведь готовы лечь им под ноги и позволить себя топтать. Порядочные люди терпеть этого не могут, им это просто противно. Из всех наших знакомых единственный по-настоящему порядочный человек - это вы.

– А ты в этом уверен? Мне-то они под ноги не лягут!

– Но и вы ведь тоже не ляжете под ноги им. Вам надо уехать... вот что вы действительно должны сделать, - сказал Морган.

– А что тогда будет с тобой?

– О, я же подрасту. А потом уеду и я. Мы еще с вами увидимся.

– Дай мне лучше довести тебя до конца, - сказал Пембертон, невольно вторя деловитому тону мальчика.

Морган остановился и, подняв голову, взглянул на своего учителя. Поднимать голову ему теперь приходилось уже гораздо меньше, чем два года назад, - за это время он очень вырос, а неимоверная худоба делала его еще выше.

– Довести меня до конца?
– повторил он.

– Есть еще столько всяких интересных вещей, которыми мы могли бы заняться вместе с тобой. Я хочу подготовить тебя к жизни... хочу, чтобы ты оказал мне эту честь.

Морган по-прежнему смотрел на него.

– Вы, может быть, хотите сказать, чтобы я поступил с вами по чести?

– Милый мой мальчик, ты слишком умен, чтобы жить.

– Я больше всего и боялся, что вы можете это подумать. Нет, нет! Это нехорошо с вашей стороны. Мне этого не вынести. На следующей неделе мы с вами расстанемся. Чем скорее, тем лучше.

– Если я только что-нибудь услышу, узнаю о каком-нибудь месте, я обещаю тебе, что уеду, - сказал Пембертон.

Морган согласился на это условие.

– Но вы мне скажете правду, - спросил он, - вы не станете притворяться, что ничего не узнали?

– Скорее уж я притворюсь, что узнал то, чего нет.

– Но скажите, откуда вы можете что-нибудь услыхать, сидя с нами в этой дыре? Вам нельзя медлить ни минуты, вам надо ехать в Англию... ехать в Америку.

– Можно подумать, что учитель - это ты!
– воскликнул Пембертон.

Морган сделал несколько шагов вперед и немного погодя заговорил снова:

– Ну что же, теперь, когда вы знаете, что я все знаю, и когда мы оба смотрим в лицо фактам и ничего не утаиваем друг от друга, это же гораздо лучше, не так ли?

– Милый мой мальчик, все это до того увлекательно, до того интересно, что, право же, я никак не смогу лишить себя таких вот часов.

Услыхав эти слова, Морган снова погрузился в молчание.

– Вы все-таки продолжаете от меня что-то скрывать. О, _вы_ со мной неискренни, а _я с вами - да_!

– Почему же это я неискренен?

– У вас есть какая-то задняя мысль!

– Задняя мысль?

– Да, что мне, может быть, недолго уже осталось жить и что вы можете дотянуть здесь до того дня, когда меня не станет.

– Ты _чересчур умен_, чтобы жить, - повторил Пембертон.

– На мой взгляд, это низкая мысль, - продолжал Морган, - но я вас за нее накажу тем, что выживу.

– Берегись, не то я возьму да и отравлю тебя!
– со смехом сказал Пембертон.

– Я становлюсь с каждым годом сильнее и чувствую себя лучше. Вы разве не заметили, что с тех пор, как вы приехали сюда, мне стал не нужен доктор?