Сита мрачно кивнула и встала, словно собираясь достать поводки.

– Думаю, что мы покончили с ай'дам, – сказала Бетамин, не обратив внимания на потрясенные взгляды других сул'дам. – Но есть и другие способы успокоить этих девочек. Могу я предложить милорду вернуться через час? Они расскажут вам все, что вы захотите знать, без всяких ссор, только не смогут сидеть. – Ее слова звучали как полное отражение ее мыслей. Джолин уставилась на троих сул'дам с легким недоверием, но Эдесина с решительным выражением резко выпрямилась выхватив нож, тогда как Теслин отшатнулась к стене, защищаясь скрестив руки на груди.

– Этого не потребуется, – сказал Мэт через мгновение. Только одно мгновение. Каким бальзамом на его сердце было видеть как удалось «осадить» Джолин. Эдесина могла держаться за свой нож, но это не остановит хорька, попавшего в курятник.

– О какой огромной опасности ты толкуешь, Джолин? Джолин? Что прямо сейчас может быть опаснее, чем Шончан?

Зеленая решила, что ее взгляд не оказал никакого впечатления на Бетамин, и направила его на Мэта. Если бы она была кем-то другим, а не Айз Седай, он сказал бы, что она выглядела мрачной. Джолин не любила давать объяснения.

– Если тебе угодно знать, то кто-то направляет.

Теслин и Эдесина кивнули. Красная Сестра неохотно, Желтая решительно.

– В лагере? – в тревоге спросил он. Его правая рука сама собой метнулась вверх, чтобы сжать серебряную лисью голову под рубашкой, но медальон не был холодным.

– Далеко, – ответила Джолин, все еще непреклонно. – На севере.

– Намного дальше, чем любая из нас должна была бы почувствовать направляющего Силу, – вставила Эдесина, с легкой тревогой в голосе. – Количество саидар для этого должно быть огромно, невообразимо огромно. – Она затихла под острым взглядом Джолин, который вернулся к Мэту, как бы решая, сколь много она должна ему рассказать.

– На таком расстоянии, – продолжала она, – мы не способны почувствовать как направляет любая Сестра в Башне. Это должно быть Отрекшиеся, и что бы они там ни делали, мы не хотим оказаться ближе, чем это возможно.

Мэт замер на миг; затем, наконец, сказал:

– Если далеко, то мы и дальше будем придерживаться плана.

Джолин принялась его убеждать, но он ее не слышал. Всякий раз, когда он думал о Ранде или Перрине, в его голове кружились цвета. Он решил, что это часть того, что называться быть та'верен. На сей раз, он не думал ни об одном из друзей, но внезапно цвета вспыхнули тысячей радуг. На сей раз, они почти сформировали образ, какое-то смутное видение, то что, возможно, могло быть мужчиной и женщиной, сидящими на земле друг против друга. Оно немедленно пропало, но он уже знал со всей определенностью, кто это, так же как с детства знал его имя. Это не Отрекшийся. Это Ранд. И не смог удержаться от вопроса: что же сделал Ранд в тот момент, когда кости остановились?

Фурик Карид сидел за письменным столом и не замечая ни документов, ни карт, разложенных перед ним. На столе горели две зажженные масляные лампы, но в них уже не было нужды. Солнце уже должно быть выглянуло из-за горизонта, однако после пробуждения от прерывистого сна и молитвы во славу Императрицы, да пребудет она вечно, он не сдвинулся с мееста, только облачился в свою мантию темно-зеленого цвета, означающего собственность Императорской семьи, хотя некоторые предпочитали называть этот цвет черным. Он даже не побрился. Дождь закончился, и нужно бы приказать Аджимбуре открыть окна дабы немного проветрить комнату. Свежий воздух взбодрит его. За последние пять дней каждое затишье между дождями заканчивалось новым ливнем, а его кровать находилась как раз между двумя окнами. Сначала нужно было высушить на кухне матрас и простыни.

Слабый писк и удовлетворенное ворчание Аджимбуры отвлекли его, заставив посмотреть на своего слугу, жилистый коротышка показывал на кончике своего длинного ножа тушку крысы размером чуть меньше кошки. Эта крыса была не первой, пойманной им за последние дни. По мнению Карида, такое вряд ли могло случиться, если бы гостиницей «Странница», в которой он жил, по-прежнему заправляла Сеталль Анан. Похоже, что чем ближе весна, тем больше в Эбу Дар разводилось крыс. На грубом лице Аджимбуры, напоминающем мордочку старой сморщенной крысы, расплывалась довольная и в то же время варварская усмешка. Племена на Киншадских холмах до сих пор оставались полудикими и почти неконтролируемыми, несмотря на то, что эти территории вошли в состав Империи более трехсот лет назад. Темно-рыжие, с проблесками седины, волосы Аджимбуры были собраны в толстую косу до пояса. Если бы он когда-нибудь решил вернуться в свои родные предгорья и принял участие в одной из нескончаемых клановых или племенных войн, эта коса стала бы великолепным трофеем. К тому же слуга пил только из украшенного серебром кубка, который при ближайшем рассмотрении оказывался черепом.

– Если ты собираешься это съесть, то освежуешь тушку на конюшне так, чтобы никто не увидел, – сообщил Карид тоном, не оставляющим сомнений. Аджимбура мог есть все, за исключением ящериц, употребление в пищу которых было запрещено его племенем по не совсем понятным причинам.

– Разумеется, господин, – ответил слуга, пригнувшись. Среди людей его племени это могло называться поклоном: – Я прекрасно знаю, как вести себя среди городских, и я не запятнаю позором господина.

Даже двадцать лет службы у Карида не смогли бы помешать ему освежевать крысу и зажарить ее прямо в комнате на маленьком огне кирпичного камина, если только не напомнить о приличиях.

Аджимбура стряхнул тушку в небольшой полотняный мешок, отложив тот на потом в угол, тщательно вытер клинок и вложил его в ножны, после чего устроился на корточках ожидая приказаний Карида. При необходимости его слуга, терпеливый как да'ковале, мог провести так целый день. Карид никак не мог постигнуть, почему Аджимбура оставил свою крепость в холмах ради служения одному из Стражей Последнего Часа. Эта служба сильно ограничивала его жизнь, к тому же Фурик трижды чуть не убил своего будущего слугу, прежде чем тот выбрал свою нынешнюю стезю.