Он никого не увидел, ничего не услышал и направился к одной из пещер, перед входом в которую он заметил горевший костер. Около костра сидел человек, подперев рукой подбородок, и так спокойно курил, как будто он находился в пулькерии в Гуаймасе.

Дон Марсиаль с минуту вглядывался в этого человека, но затем, едва сдержав радостное восклицание, быстро, уже больше не скрываясь, подошел к нему.

В сидевшем у костра он узнал своего доверенного, леперо Кукареса.

Шаги приближавшегося Тигреро заставили того быстро обернуться.

— Э! Добро пожаловать, дон Марсиаль! — воскликнул он. — Вот уже целый час я бьюсь, подаю вам сигналы, какие только могу, а вы даже не замечаете их.

— Compadre, — весело отвечал дон Марсиаль, — если бы я знал, что это ты, то давно был бы тут, но я вовсе и не ожидал тебя…

— Вы правы. Мы находимся в местах, где никакая предосторожность не помешает.

— Ну, есть что-то новое? — обратился к нему с вопросом Тигреро, садясь перед огнем, чтобы обсушиться.

— Caspita! Есть ли что-то новое?! Да разве я был бы здесь, если бы не было ничего нового?

— Это правда. Ты хороший товарищ; благодарю, что ты пришел. Ты знаешь, что память у меня хорошая.

— Я знаю это.

— Ну, к делу. Что хочешь ты рассказать мне нового?

— Спрашивайте.

— Дурные или хорошие вести принес ты?

— Превосходные! Вы это сейчас увидите.

— Слава Богу, если это так. Возьми этот перстень. Я должен был бы отдать его тебе, когда мы закончим дело, но будь уверен, что при окончательном расчете я найду что-нибудь другое, что понравится тебе так же, как этот перстень.

Глаза леперо загорелись от жадности. Он схватил перстень и присоединил его к тем драгоценностям, которые получил от дона Марсиаля несколько дней тому назад.

— Благодарю, — проговорил он. — Какое счастье иметь с вами дело. Ничего не скажешь, вы не скряга!

— Ну, какие новости?

— Их мало, но они хорошие. Сеньор граф в отчаянии от исчезновения своей невесты, которую, он полагает, похитили апачи. Он покинул асиенду во главе своего отряда и теперь мечется по прерии во всех направлениях, гоняясь за Черным Медведем.

— Благодарение Богу! Это самая лучшая новость, которую ты только мог принести мне. А ты сам, что думаешь делать ты?

— Э! Разве между нами не было условлено, что граф…

— Конечно, — живо перебил его Тигреро. — Но для этого его, прежде всего, нужно встретить, а это в настоящее время, я думаю, нелегко.

— Напротив.

— Ну, как же?

— Сеньор дон Марсиаль, вы совершенно несправедливо принимаете меня, кажется, за неотесанного мужика!

— Нисколько, compadre, нисколько, но…

— Да нет, я вижу, что это так… Ну ладно, только вы ошибаетесь, кабальеро, я вот сейчас вам докажу, что ошибаетесь. В течение нескольких часов, которые я провел на асиенде, я обращался ко всем с вопросами, и так как я объявил, что у меня очень важное письмо к графу, то никто не скрывал от меня ничего. Оказывается, апачи не только ничего не взяли, но французы так здорово их поколотили (хотя, заметим, они все-таки продолжают чувствовать немалый страх перед краснокожими), что индейцы отступили в самую глубь прерий к пустыне дель-Норте, к своим селениям, и граф, конечно, будет преследовать их.

— Да, ты мне это уже говорил.

— Ну вот, только едва ли граф решится углубиться в саму пустыню.

— Ну конечно, — согласился Тигреро и почувствовал, как дрожь пробежала по его телу при воспоминании об ужасах, таящихся в глубине американской пустыни.

— Значит, он может остановиться только в одном месте.

— В Каса-Гранде! — живо воскликнул дон Марсиаль.

— Совершенно верно! Вот я и уверен, что встречу его там.

— Заклинаю тебя Святым Телом Иисуса Христа, отправляйся туда.

— Я отправлюсь туда сразу же после вашего отъезда.

Тигреро с изумлением посмотрел на него.

— Великий Боже! — воскликнул он через минуту. — Да ты действительно умнейший человек, Кукарес. Как я счастлив, что не ошибся на твой счет!

— Что же делать, — скромно отвечал на это Кукарес, ехидно прищуривая глаза, — мне так нравится иметь дело с вами, что я не в силах в чем-либо вам отказать.

И оба они принялись хохотать, довольные тем, что так хорошо поняли друг друга.