Женское мироощущение позволяет видеть в любом проявлении стихийной силы правоту. Она естественна, непреднамеренна, неподвластна воздействию отдельных лиц и потому лишена частных, эгоистических или классовых интересов. Стихия всегда права своей новизной, права тем, что несет разрушение старому. Она - проявление скрытых, подспудных, но естественных ("природных" в широком смысле слова) сил, закономерно выплескивающихся наружу в эпохи кризисов. И силы разрушения и хаоса, силы звериных инстинктов нашли свое оправдание.

И смотрю, и вражду измеряю,

Ненавидя, кляня и любя:

За мученья, за гибель - я знаю

Все равно - принимаю тебя!

Только будучи рупором, гласом народного духа, Блок видел для себя возможность выхода из тупика и обреченности. Остаться в стороне от революции, для Блока означало остаться со "старым миром", остаться в прошлом. Пророческое служение не позволяло ему сделать этого.

Блок, в отличие от Белого, чувствовал и линию, названную им "вечной мужественностью".

"Ваш "эсотеризм" я нежно люблю. Не надо дальше. Это просто вытекает из самого важного для меня расхождения с Вами: Вы любите Христа больше Ее. Я не могу. Знаю, что Вы впереди - без сомнений. Но - не могу. Отсюда происходит: У Вас устранена часть мучительного, древнего, терзающего меня часто мысленного соблазна: "вечной мужественности". Оттого Она мне меньше знакома. Оттого я кутаюсь часто в старый халат (символически). (Блок Белому, 1 августа 1903. Шахматово.)

Вячеслав Иванов в работе "О русской идее" писал: "Романтизм Блока рассматривает русскую народную душу как женское начало, загадочное, темное, неотразимо-влекущее влюбленного поэта: "Незнакомка" стала Фаиной в "Песне судьбы", под маской Фаины поэт откровенно подписал: Россия. Роковая, зазывная мелодия стихийной души позвала поэта, и он готов отозваться неведомой и темноокой возлюбленной ответным, заветным призывом:

Выйди, выйди в рожь высокую...

В этом отношении романтика к душе народной жутко чуется какой-то национальный буддизм наш, один из уклонов нашего подлинного христианства: влюбленное сердце опять, хотя иначе, чем прежде, "хочет гибели" - только "гибели". Личность не знает, что ей делать; одно знает, что броситься надо в темное море, и не может противостоять сладкой сирене Стихии".

Блок до конца своих дней оставался верен идеалу Прекрасной Дамы, его отсветы и отзвуки чувствуются в образах Коломбины, незнакомки, Снежной Девы, Фаины, Кармен, Изоры, Катьки из "Двенадцати" и, конечно, Руси, России.

Слушая голоса из будущего, голоса потомков Блок не мог не почувствовать связи с народом. Отсюда второй элемент веры Блока - веры в народ, в его мудрость. Блок верил в соборное, творческое, сверхличное, единое "я", народа, бессмертного организма, обнимающего собой наравне с живыми совокупность проживших и еще не рожденных, мечтая растворить свою душу в соборной душе.

Конечно, потомки обращаются своими мыслями не ко всем подряд, а к мыслителям, оставившим свой след в истории. Блок оказался тем поэтом, творцом, который почувствовал эту связь с будущим, ощутил поток мыслей, образов, чувств приносимых из будущего, открыл для них сердце.

Идея объединенного соборного человечества.

Идея объединенного мистического человечества нашла свое отражение в философских взглядах и творчестве Вл. Соловьева.

На заре века интеллигенция была увлечена идеями богостроительства, идеями созидания нового человечества.

Вот что говорил В. Соловьев о человечестве в работе "Идея Человечества у Августа Конта": "Основатель "позитивной религии" понимал под человечеством существо, становящееся абсолютным через всеобщий прогресс. И действительно, человечество есть такое существо. Но Конту, как и многим другим мыслителям, не было ясно, что становящееся во времени абсолютное предполагает абсолютное вечно-сущее, так как иначе самое это "становление" (das Werden, le devenir) абсолютным (из неабсолютного) было бы самопревращением меньшего в большее, т.е. возникновением чего-нибудь из ничего, или чистейшей бессмыслицей. Не нужно даже поднимать философского вопроса об относительной природе времени, чтобы видеть, что становиться абсолютным можно только чрез усвоение того, что по существу и вечно есть абсолютно. Инстинкт, угадывающий истину, был у Конта, когда он приписал Великому Существу женственный характер" (46,Т2, с.578).

В отличие от Конта В. Соловьев говорит не просто о человечестве, а о богочеловечестве.

Чтобы иметь возможность говорить о человечестве, как о едином организме необходимо обнаружить между людьми духовную связь. И вот высказанная нами гипотеза говорит о наличии такой связи, позволяющей преодолевать пространство и время. Это открывает новые мировоззренческие горизонты и может существенно изменить жизнь.

Я не думаю, что предвидение может избавить человечество от всех бед. Оно по-прежнему будет сходить с ума, мучаться от скуки и одиночества, тщетно стремиться понять мир и свое место в нем. Но при нормализации мыслеобращения между будущим и настоящим, многие процессы могут прийти в гармоничное состояние. Услышав благую весть об универсальной гармонии, каждый почувствует себя связанным, примиренным и слитым со своим ближним.

Несомненно, потомки хотят жить хорошо, счастливо. И, в какой-то мере, их счастье - это наше счастье. Возникни в будущем проблема - и мы ощутим волну боли, страданий, переживаний.

Именно будущее дает нам надежду. Не похоже, чтоб человечество погибло в скором времени. Можно полагать, что у человечества есть в запасе два-три тысячелетия. Слишком много еще не сделано, не освоено. О многом имеются пока только смутные представления.

Народ может наполнять мыслями вневременной информационный поток, чтобы историческим деятелям было откуда черпать информацию. Это не процесс изменения истории, нет, это процесс соучастия в ней.