– Так, по-твоему, это справедливо, когда один растопырился на два дома, а другому жить негде?

– Я этого не говорил,- сказал Хренков.

– Так идти мне в сельсовет, требовать мне свой дом назад или нет? спросила Степанида, которая подозревала; что Хренков над ней подсмеивается.

Но Хренков вовсе не шутил. Он походил по комнате, глянул в окно. А потом сказал:

– Действуй. От тебя не убудет, если откажут, но, может, чего и выгорит. И мой тебе совет: начинай с района. Коли там, наверху, решат в твою пользу тутошнее начальство препятствий чинить не станет, а если там откажут, то здесь у тебя еще шанец останется.- Степанида оценила этот совет, но все же ушла от Хренкова немного обиженной.

"Вольно ему советы давать, старому черту,- думала она с раздражением, нет чтоб бумагу какую написать. Забурел, старый пес, совсем забурел".

На следующий день она договорилась с товаркой, что та подменит ее на ферме, сказала Клавдии, что ей нужно в Калинники принимать молодняк, и поехала в район. Там она нашла дом, где помещался райисполком, и спросила первого попавшегося человека с портфелем: "Кто тут насчет домов?"

– Вам к Кирьяновой,- сказал тот вежливо.- В конце коридора направо.

Кирьянова оказалась полной рыхлой блондинкой с лиловым лицом и сильно накрашенными губами.

Когда Степанида заглянула в комнату, та печатала на машинке.

– Вы по какому делу, гражданка?
– спросила Кирьянова, не переставая стучать по клавишам.

– Я насчет денег,- почему-то вырвалось у Степаниды. "А что,- подумала она тут же,- и насчет денег тоже. Кто просил его ремонтировать почти новый дом".

– Вам в собес надо,- сказала Кирьянова.

– А сказали сюда,- возразила Степанида.

– Ладно, вот вам бумага, бабуля,- Кирьянова, не отрываясь от своей машинки, протянула Степаниде чистый листок.- Изложите свою просьбу. Не обязательно по форме. Как можете. Поставьте свою подпись и дату, то есть сегодняшнее число. И отдайте мне. Там, в коридоре, столик стоит, а на нем чернила с ручкой.

Степанида вышла в коридор, постояла, с листком в руках возле столика и уехала обратно в Синюхино, решив, что свое начальство все-таки надежнее.

Но свое начальство входить в ее положение не пожелало.

– Ты что, Чупрова, на старости лет в детство впала?
– рассердился председатель сельсовета.- Это получается: возьми свои кубики - отдай мою куклу. Мы тут не частная лавочка, а советское учреждение. Покупка твоего бывшего домовладения оформлена в соответствии с процедурой, и хочешь ты этого теперь или нет, а назад оглобли поворотить нельзя. Вот если товарищ Варваричев надумает продать тебе свой дом и уплатить госпошлину, тогда другое дело...

"Продаст как миленький,- решила Степанида после долгих раздумий.-Даром, что полковник, а мужик, по всему видать, простой. Скажу, что житья нет от невестки, углом попрекает. Он должен войти в положение - сам пожилой".

Но пока она дожидалась удобного момента для разговора с Федором Христофоровичем, пока обдумывала, что ему скажет да как, случилось непредвиденное обстоятельство: к нему нагрянуло все его семейство, сын с женой и внук Женя, или по-домашнему Жека. Они нагрянули неожиданно даже для самого, Федора Христофоровича. Просто подкатили в один прекрасный день к его дому, даже не в выходной, а посреди недели, как раз в то время, когда Федор Христофорович во дворе, под новеньким навесом, кормил своим нехитрым обедом Пиккуса.

– Деда!
– закричал Жека прямо из машины.- А мы к тебе в отпуск.

– Вот радость, вот сюрприз,- все повторял Федор Христофорович, помогая выгружать из багажника чемоданы и сумки с продуктами.- Вот это сюрприз...

Он так обрадовался, что не знал, как угодить дорогим гостям. В порыве нежности он то пожимал руку сыну, то улыбался его жене, то гладил по голове внука. И все это он делал неуклюже и невпопад. Пиккусу за него почему-то стало неловко. Он поднялся из-за стола и хотел незаметно уйти, но Федор Христофорович не дал ему это сделать. Он вдруг бросился к нему, схватил его руку и поднял ее вверх. Так рефери в боксе показывают, кто стал победителем в поединке.

– А это Эйно Карлович Пиккус - гениальный плотник и человек большой души,- закричал он так, что всем захотелось сделать шаг назад.- Вы только посмотрите, как он отделал нашу развалюху. Не знаю, что бы я делал без него. Наверно, сбежал бы отсюда уже на следующий день.

– Кто вам поверит, папа,- улыбнулась любезно Тамара,- что вы могли оставить это замечательное место

и вернуться в каменный мешок, который называется московской квартирой. В городе сейчас просто кошмар: всюду толкотня, жуткая пыль, бензин...