ИМЯ - НЕИЗВЕСТНО. ПОДВИГ - БЕСЦЕНЕН

Поисковики чувствуют, что силы на исходе, но, каждый год возвращаясь в Аджимушкай в поредевшем составе, работают. С конца 80-х захоронены останки более двухсот тысяч безымянных солдат - в среднем двадцать тысяч за сезон. Десятую часть погибших удалось "отселить"из самого страшного квартала Царства Мертвых - квартала Забвения... Союз поисковых отрядов - самая крупная молодежная организация России, через которую, за десять лет ее существования, прошли сто тысяч ребят. По окончании советской истории был зафиксирован небывалый всплеск мародерства - "черный поиск". Мародеры откапывают и продают оружие, поясные пряжки, бляхи, часы, золото... Все это в основном снимается не с наших солдат. Останки чаще всего разбрасываются за ненадобностью. Но случается, что из черепов делаются пепельницы или светильники. Весь этот "товар"можно купить - например, на Измайловском рынке Москвы. Боевая техника продается в частные коллекции за рубеж. По данным Музея бронетанковых войск, только за последние восемь лет за границу под видом металлолома проданы сто бесценных образцов бронетехники. За большие деньги. Эти большие деньги позволяют мародерам не только сладко жить, но работать с первоклассным оборудованием - один металлодетектор стоит четыре тысячи долларов.
– Молодые ребята стоят перед выбором между "черным поиском"и "белым". Там - возможность заработать, у нас - идея. Классический выбор - быть хорошим или быть богатым, - рассуждает президент международной ассоциации поисковых объединений "Народная память о защитниках Отечества"Евгения Иванова. Крутятся большие деньги и по "левому краю"поиска - в военных "Мемориалах". Эти организации, одним из учредителей которых является Министерство обороны, занимаются захоронением солдат иностранных армий - за деньги потомков. В соответствии с Женевской конвенцией, предусматривающей сохранность наших захоронений за рубежом и, соответственно, вражеских захоронений у нас. Есть официальные договоры с финнами, венграми, румынами, немцами, итальянцами. Есть и особенности например, итальянцы надеются на эксгумацию и перезахоронение останков своих солдат на родине. При этом должны быть в наличии все косточки, не дай бог положить по недосмотру чужеродную - выйдет скандал. У "Мемориалов"нет штатных поисковиков, работают с теми, кто согласен сотрудничать. Таких мало. Но они все-таки получают за свою работу деньги в отличие от тех, кто хоронит наших солдат. Какая-то доля перечислений идет на обустройство мемориальных комплексов - уже обустроены памятники в Московской, Псковской, Волгоградской областях.
– Я видела эти памятники, как и те, что воздвигаются в местах захоронения иностранцев. К сожалению, то, что у нас и что у них, - это небо и земля...
– говорит Евгения Иванова.
– Несколько лет назад я была на церемонии открытия мемориала австрийским солдатам в деревне Песчанка Волгоградской области. Огромный памятник высотой с железнодорожный мост, в форме перевернутой буквы ", под которой - надгробие с католическим распятием. Они привезли несметное количество народу - оркестр, священники, врачи, родственники захороненных... А потом хлынул ливень - такой, что колонна остановилась. И остановилась недалеко от памятника нашим солдатам. Когда дождь поутих, мы вышли возложить цветы к памятнику - тут и небо прояснилось. Поехали дальше. Подъезжаем к этой громадине, там сцена, лавки сбиты. Церемония расписана по минутам - на два часа. Сели, начали. И тут смотрю - тучка собирается. Поразительное зрелище: по краям чистое небо, а над нами кромешная тьма... и - как ударит! Ливень с градом, ураган - я такого никогда не видела. Катятся зонты, бегут священники, хор поднял над собой перевернутые стулья, потом тоже побежал... Австрийцы нам сказали, что это была вторая Сталинградская битва... Нет, я ни в коем случае не хочу сказать, что мы должны мстить мертвым врагам. Женевская конвенция опять же... Но порядок в стране будет лишь тогда, когда каждый со своей женой разберется - уж простите мне мой сепаратизм. Не могу я, при всем отстранении от предмета, оправдать людей, которые пришли к нам с мечом, пусть даже по приказу Гитлера. Никому не прощу детоубийства, даже Богу.

И ВИДЕТЬ СНЫ...

В Аджимушкайских каменоломнях есть "детская комната", в которой рядом с крохотными могилками лежат облупленные игрушки. Переплывая на пароме Керченский пролив, увозя с собой на память кусок ржавой колючей проволоки, я мысленно разговаривала с людьми, оставшимися в каменоломнях.
– Ребята! говорила я им.
– Представляете ли вы себе, какие вы счастливые? Уехавшие за тридевять земель от дома, буднично говорящие: "Еще тонн сорок-пятьдесят грунта - и мы у цели", с трудом унимающие дрожь в руках, - счастливые! Может быть, последние Иваны, помнящие свое родство. Выполняющие последнюю волю умерших, о которой говорят ваши находки - записка в кармане рядового Степана Чебененко: "Я не большой важности человек, я только коммунист-большевик и гражданин Советского Союза. И если я умер, так пусть помнят и никогда не забывают наши дети, братья и сестры, что эта смерть была борьбой... ", строки из дневника Александра Серикова: "Прошло шесть часов, а нас душат и душат... Человечество земного шара! Люди всех национальностей! Каменоломни полны газового дыма... Родина! Не забудь этого!"Сериков, Чебененко, многие другие надеялись, что о них не забудут. И вы, ребята, не забыли...

Вдруг мне вспомнилось письмо подруги - все у нее в жизни вроде сложилось: ребенок здоровый, работа доходная... Но, оказывается, этого мало! "Смотрю, - пишет, - на мужа и завидую ему белой завистью, аж под ложечкой сосет: у него есть Дело, дело всей его жизни, ее духовный смысл. А я... а мне как жить?.. "Так вот, ребята, вы нашли свое Дело. А к чему я обо всем этом написала? К тому, что, кажется, поняла, почему мне снится война. Потому что никакая война не окончится, пока не обретет покой последний из ее героев. Я хочу спать спокойно.