Питт подмигнул Роджерсу:

– Кое-кому пришлось здорово попотеть. Власти не любят расписываться в собственном бессилии.

– Правительство попыталось спасти лицо, объявив, что бандитам удалось перевезти сокровища через Анды и спрятать в джунглях Амазонки.

– Кто им поверит? Особенно если учесть, что только таможня США настаивала на проведении тщательного расследования, а перуанские власти предпочитали хранить молчание. Да и сама история чего стоит. Подумать только, переправить несколько тонн груза через перевалы Анд!

– Похоже, молодчики из “Солпемачако” меньше всего склонны к панике. Не сомневаюсь, у них имеются свои источники информации в военном министерстве, и о намерении правительства принять решительные меры им стало известно прежде, чем солдатам был отдан приказ грузиться в вертолеты. Наверняка они знали даже маршрут движения военных вертолетов, так что им было нетрудно избежать встречи с ними. Погрузив сокровища, они, скорее всего, направились в ближайший морской порт, где благополучно переправили груз на борт уже ожидавшего их корабля. Сомневаюсь, что реликвии вообще когда-либо вернутся в Перу.

– Замечательный сценарий, – заметил Роджерс скептически. – Вы забыли только об одном: что после нашего бегства у бандитов оставался всего один вертолет.

– Да и тот мы сбили над Андами, – добавил Джордино.

– А вы недооцениваете способности парня, сыгравшего роль доктора Миллера. У него была масса времени, чтобы вызвать транспортный вертолет. Шеннон смогла связаться с американским посольством только после того, как мы оказались на борту нашего судна.

Роджерс посмотрел на Питта с нескрываемым восхищением, да и на остальных его слова произвели впечатление. Пожалуй, один Джордино воспринял их как должное.

Он знал поразительную способность друга к дедуктивному анализу. В этом ему было мало равных даже среди криминалистов-профессионалов. Привычка анализировать происходящее давно стала его второй натурой. Джордино часто раздражало, когда во время их разговоров на лице его приятеля вдруг появлялось отсутствующее выражение, и нетрудно было догадаться, что его мысли блуждают где-то в стороне от темы беседы.

Пока Роджерс пытался найти в предложенной Питтом реконструкции недавних событии хоть малейший изъян, тот уже переключил свое внимание на Шеннон.

Она стояла на коленях на полу храма и мягкой щеткой смахивала пыль с найденного ею куска ткани. Ткань была соткана из шерсти и по краям украшена вышивкой с изображениями смеющихся мартышек с зелеными зубами и свернувшихся змей.

– Такую ткань носили модницы Чачапойаны? – улыбаясь, поинтересовался Питт.

– Нет, это работа ткачей инков, – машинально ответила Шеннон, не оборачиваясь.

– Прекрасная материя, – похвалил Питт совершенно искренне.

– Инки и их предки умели изготовлять замечательные краски, а их ткачи славились своим мастерством. Например, ткачи эпохи Возрождения использовали восемьдесят пять нитей на дюйм, а перуанские мастера – около пяти сотен. Стоит ли удивляться, что испанцы сначала считали, что ткани инков выполнены из шелка.

– Не хочется отрывать вас от этого увлекательного занятия, но должен сообщить вам, что Ал и я сделали рисунки предметов искусства, которые нам удалось заметить.

– Передайте их доктору Ортису. Он пытается составить нечто вроде каталога похищенных вещей, – рассеянно посоветовала Шеннон и вернулась к прерванным занятиям.

Час спустя Ганн отыскал Питта, который наблюдал за работой доктора Ортиса, тот отдавал распоряжения рабочим удалить вьющиеся растения со скульптуры крылатого ягуара с головой змеи. Пасть чудовища была широко открыта, демонстрируя искривленные клыки. Каменная фигура выше шести метров стояла у дверей огромной гробницы, внутрь которой вел узкий туннель.

– Не хотелось бы встретиться с этой зверюгой где-нибудь в темной аллее, – проворчал Ганн.

– Самая крупная из пока найденных нами скульптур, – довольно сообщил Ортис, обменявшись рукопожатием с Гангом. – Я датирую ее 1200 – 1300 годами нашей эры.

– У нее есть название? – спросил Питт.

– Демон мертвых, ключевая фигура пантеона Чачапойана, связанная с культом загробного мира. Нечто среднее между ягуаром, кондором и змеей. По верованиям древних индейцев, он вонзает клыки в каждого, кто осмелится нарушить покой мертвых, а затем утаскивает свою жертву в темные недра Земли.

– Красавцем его не назовешь, – заметил Ганн.

– Демону и не полагается им быть. А размер изображения зависит от общественного статуса умершего – от совсем небольшого до таких вот колоссов. Думаю, мы найдем их в каждой гробнице долины.

– Насколько я помню, один из богов древних ацтеков отождествлялся со змеем, – осторожно заметил Ганн.

– Совершенно верно, пернатый змей был наиболее почитаемым божеством в Центральной Америке, начиная с олмеков, примерно с 900 года до нашей эры и до завоевания Мексики испанцами. Инки тоже делали статуи змей, но прямые аналогии между двумя религиями никогда не были доказаны.