На обратном пути, проезжая по мосту через Траки-Ривер, я немного притормозил. У меня не было никаких сомнений насчет того, каким образом Пол добрался до мотеля: его одежда была мокрой насквозь. Наверное, его бросили в реку где-то выше по течению. А уж каким образом ему удалось добраться сюда в его-то состоянии — ползком, вброд, вплавь в тех местах, где было слишком глубоко — лишь одному Богу известно.

Другим интересным вопросом было то, зачем он это сделал. Конечно, не исключено, что ему необходимо было сообщить мне некую информацию чрезвычайной важности. Или же просто он искал кого-то, кто мог бы поддержать его в трудную минуту.

Я слегка поежился и отправился дальше. Вернувшись на территорию мотеля, я припарковал свой грузовичок на том же месте, что и раньше. Зашел в свой номер и плеснул в стакан виски из пластиковой фляжки, которую я всегда держал в своем чемодане. У меня в ушах ввсе еше звучал тот сдавленный голос, нашептывавший: Ради Бога… Я ранен… Что ж, в этом нет ничего удивительного. Мне и прежде мерещились голоса. Так что одним голосом больше, одним меньше — какая разница? Однако виски я все-таки выпил. Затем я скинул с себя одежду и отправился в ванную с намерением принять душ. Я уже было собирался включить воду, когда в дверь позвонили.

Я обреченно вздохнул. Подошел к шкафу и снял с вешалки халат. Надев его, я завязал пояс и сунул в карман пистолет. А затем подошел к двери и резким рывком распахнул её. Возможно, они выследили Пола, когда он полз сюда, так что теперь была моя очередь. И к тому же мне уже надоело осторожничать. Так что пошли все к черту. По крайней мере, одного гада я точно успею замочить, прежде, чем они грохнут меня.

Зрелище двери, распахивающейся перед самым его носом, настолько травмировало нежную душу афгана, что он бросился прочь, отчего его хозяйка едва не свалилась с крыльца. Да уж, он был редкостной скотиной, ничего не скажешь.

— Ну, Шейх! — раздраженно воскликнула она, а после обратилась ко мне. — Подожди минуточку, я сейчас его привяжу.

Я не сразу осознал, что моей жизни ничто не угрожает, и смертельная схватка откладывается, по крайней мере, ещё на какое-то время.

— Ему нужна причальная мачта, — кисло проговорил я, — он у тебя как дирижабль.

— Мистер, — ответствовала она, — это мое дело, а вот вам не следует критиковать чужих собак. Черт возьми, ведь ты сам даже собственную жену не сумел удержать. — Затем она выпрямилась и взглянула на меня. — Ну так что, может быть, все-таки пригласишь меня войти?

— А надо?

Она скорчила недовольную рожицу и переступила порог. Я последовал за ней и закрыл дверь за нами. Теперь на ней был уже не зеленый пляжный наряд, а простое белое платье, которое с равным успехом могло стоить как десять долларов, так и все сто — скорее, последнее — и белые детские туфельки-лодочки на высоких, тонких каблуках. Волосы хорошо причесаны и гладко уложены, а поддерживающие прическу шпильки понатыканы не кое-как, а именно так, как надо. И ещё на ней были легкие белые перчатки — весьма официальный наряд для такого городишки, как Рино.

Я могу перечислить все достоинства девушки в брюках и не испытывать к ней при этом совершенно никаких чувств. Но мне необходимо увидеть её в платье, чтобы подвести окончательный итог и в конце концов понять, что кое-какие чувства она во мне все же вызывает. Это платье великолепно годилось для таких целей — прямое, облегающее, без рукавов, с глубоким вырезом, открывающим шею. Оно было сшито из хлопчатобумахной ткани с выработкой — насколько я мог судить по своему прежнему опыту фотографа, изредка подрабатывавшего на показах мод, она называлась «пике». Украшений на ней не было. Все было предельно просто и скромно, ничто не отвлекало внимания, и можно было сосредоточиться на самой девушке. И любой мужчина на моем месте так и поступил бы.

— Ладно, ты просто красавица, — сказал я. — А теперь можно мне все-таки принять душ?

— А ты — врун, — парировала она. — Никакая я не красавица и никогда ею не буду. Но зато я просто жутко сексапильная.

— И к тому же ещё я пьяная, — добавил я.

Девица покачала головой. А затем стянула с рук перчатки, давая понять, что официальная часть окончена.

— Нет, я не пьяная, — возразила она. — Просто выпила стаканчик по возвращении домой — кстати, судя по вот этой фляжке, ты сделал то же самое — а затем подумала о том, что у меня где-то в холодильника валяется тот чертов гамбургер, и уже от одной только этой мысли меня едва не стошнило. Тогда я подумала, что было бы неплохо отправиться куда-нибудь и поужинать. Но одной идти не в кайф. И вот я здесь. Так что давай, собирайся. И оденься поприличнее. Ты поведешь меня в ресторан.

Еще какое-то время я выжидающе разглядывал её. Если это и было наиграно, то играла она очень и очень правдоподобно.

— Ты, кажется, забыла сказать волшебное слово, не так ли? — предположил я.

Она недоуменно нахмурилась.

— Какое ещё слово?

— Начинается на букву «П», — подсказал я.

Девица уставилась на меня. Взгляд её необычных зеленых глаз уже не казался таким вызывающим, как прежде. Она провела языком по пересохшим губам.

— Пожалуйста, что ли? — неуверенно переспросила она, а затем повторила упавшим голосом. — Ну, пожалуйста! Я больше не могу торчать совсем одна в том дурацком огромном доме, где не с кем поговорить, кроме как с этой чертовой собакой. Я сама заплачу за…