– Что это за шум был ночью у тебя в комнате, мама?
– спросил у нее сын.
– Ты, должно быть, свалилась с кровати?

– Разве ты слышал, как что-то упало? А когда это было, в котором часу?

– Как раз пробило два.

Рода не стала ничего объяснять и, когда они поели, молча занялась хозяйством, а мальчик помогал ей - он терпеть не мог работать в поле у фермера, и мать его к этому не принуждала.

В двенадцатом часу вдруг стукнула садовая калитка. Рода выглянула в окно - и окаменела. В глубине сада, у калитки, стояла та самая женщина, которую она видела во сне!

– Ага, это она! Она говорила, что придет!
– воскликнул мальчик, тоже увидев гостью.

– Говорила? Когда? И откуда она знает про нас?

– А я ее встретил. Вчера. И разговаривал с нею.

– Я же тебе приказывала никогда не вступать в разговоры ни с кем из этого дома и даже близко к нему не подходить, - сказала мать, покраснев от гнева.

– Да она первая со мной заговорила. И я вовсе не подходил к их дому. Я ее встретил на дороге.

– И что же ты ей сказал?

– Да ничего. Она спросила: "Ты ведь тот самый мальчик, которому пришлось тащить с базара такой тяжелый узел? Бедняжка!" Потом посмотрела на мои башмаки и сказала, что они здорово прохудились, и, когда наступит дождливая погода, ноги у меня будут промокать. А я ей сказал, что живу с матерью и сколько мы ни работаем, нам только на хлеб хватает, - оттого я и хожу в таких башмаках. Тут она и говорит: "Я вас навещу, принесу тебе башмаки покрепче и познакомлюсь с твоей матерью". Она и другим в деревне дарит всякие вещи.

Миссис Лодж между тем успела подойти к двери. На ней был уже не тот шелковый наряд, в каком она приснилась Роде прошлой ночью, а простенькое платье из какой-то легкой ткани, которое гораздо больше шло к ней, и соломенная шляпка. На руке висела корзинка.

Все пережитое этой ночью было еще слишком свежо в памяти Роды. Она почти ожидала, что увидит те же морщины, то же выражение злобы и жестокости на лице миссис Лодж. Она охотно уклонилась бы от встречи и разговора, но это было невозможно. В доме не было другого выхода, к тому же на легкий стук миссис Лодж мальчик уже бросился открывать.

– Вижу, что не ошиблась домом, - промолвила гостья с улыбкой, увидев его.
– Я в этом не была уверена, пока ты не открыл дверь.

Фигура, движения - все было как у ночного видения Роды. Но голос звучал так мелодично и невыразимо приятно, взгляд и улыбка были так пленительно-ласковы, так не похожи на выражение лица ночной гостьи, что Рода не верила своим глазам и ушам. Теперь она была искренне рада, что не поддалась чувству вражды к миссис Лодж и не спряталась от нее, как сперва хотела.

А гостья достала из корзинки обещанные мальчику башмаки и другие полезные вещи.

При таком доказательстве добрых чувств к ней и сыну Роде стало очень совестно. Это простодушное, ни в чем не повинное юное существо ей, Роде, следовало благословлять, а не проклинать! Когда Гертруда Лодж ушла, в комнате словно свет померк.

Через два дня Гертруда пришла узнать, оказались ли башмаки впору; а недели через две снова навестила Роду. На этот раз мальчика не было дома.

– Я много гуляю, - сказала миссис Лодж.
– А ваш дом ближайший за нашей деревней. Вы здоровы? Вид у вас не очень хороший.

Рода ответила, что здорова. И в самом деле, хотя она была бледна, в ее правильных чертах и крепком теле чувствовалось больше прочной силы, чем в стоявшей перед ней молодой женщине с нежным личиком. Они разговорились, и беседа приняла дружески-доверительный характер. Когда миссис Лодж собралась уходить, Рода сказала:

– Надеюсь, вы привыкнете к здешнему воздуху, мэм, и вам не повредит сырость наших заливных лугов.

Миссис Лодж ответила, что в этом можно не сомневаться: у нее вообще крепкое здоровье.

– Хотя, знаете ли, одна мелочь меня беспокоит, - добавила она.
– Ничего серьезного, но я не могу понять, что это такое.

Она засучила левый рукав - и глазам Роды предстала рука точь-в-точь такая же, какую она видела и сжимала в своем сне. На розовой коже виднелись какие-то странные пятна, словно следы чьих-то пальцев, которые грубо стиснули руку в этом месте. Рода не могла оторвать от них глаз: ей казалось, что она узнает отпечатки собственных четырех пальцев.

– Как это случилось?
– спросила она машинально.