– А почему ваш выбор пал именно на них?

– Мы берем тех, кто умеет держать язык за зубами, кто посильнее и устойчивее на ногах и способен, не уставая, таскать груз на большое расстояние.

Слушая ее подробные рассказы, Стокдэйл вздыхал, ибо такая осведомленность Лиззи обо всем, связанном с контрабандной торговлей, показывала, до какой степени она в этом деле замешана. И, однако, сейчас он испытывал к Лиззи нежность большую, чем в течение дня, возможно, потому, что помимо своей воли восхищался ее уверенностью и спокойным бесстрашием.

– Обопритесь о мою руку, Лиззи, - сказал он негромко.

– Спасибо, мне это не нужно, - ответила она.
– И, кроме того, наши отношения теперь, может быть, уже не будут такими, как прежде.

– Это зависит от вас, - сказал он, и они продолжали путь.

Наемные грузчики шагали вверх по Чэлдон Дауну так уверенно, как если б то было не ночью, а белым днем; они обошли стороной проезжую дорогу и оставили деревню Ист-Чэлдон слева, для того чтобы, поднявшись по самому пустынному склону, где вовсе не было дорог, выйти на вершину неподалеку от Раунд-Паунда, давно заброшенного земляного карьера. После часа быстрой ходьбы они услышали шум моря и оказались всего в нескольких сотнях шагов от бухты Лалстэд. Здесь грузчики подождали, пока Лиззи и Стокдэйл их нагонят, и все вместе подошли к самому обрыву. Один из грузчиков извлек откуда-то железный кол, крепко вбил его в землю в двух шагах от обрыва и привязал к нему веревку, которую нес на себе, обмотав вокруг туловища. Затем контрабандисты начали спускаться, то осторожно ступая, то скользя вниз по склону, и все при этом держались за веревку.

– Надеюсь, Лиззи, вы не будете спускаться?
– спросил Стокдэйл с беспокойством.

– Нет, я останусь здесь караулить, - ответила она.
– Внизу их поджидает Оулет.

Все, кто спустился на берег, хранили теперь полное молчание; затем до слуха стоявшей наверху пары донесся шум погружаемых в воду тяжелых весел и плеск волн о нос лодки. В следующее мгновение киль лодки мягко коснулся прибрежной гальки, и Стокдэйл услышал топот ног - все тридцать шесть грузчиков бежали по гальке к месту причала.

Потом раздался такой плеск, словно нырнул в воду целый утиный выводок очевидно, контрабандисты не боялись замочить ноги или даже очутиться по пояс в воде; но сверху нельзя было разглядеть, что там происходит, а через несколько минут снова заскрипела под шагами галька. Удерживающий веревку железный кол, на который Стокдэйл положил было руку, начал слегка клониться набок, - грузчики взбирались по склону, держась за ввревку, и слышно было, как с них стекает вода. Когда они начали один за другим показываться наверху, стало видно, что каждый тащит на себе пару бочонков: один за спиной, второй на груди. Бочонки были связаны веревкой, закрепленной под обручами и перекинутой через плечо грузчика. Те, кто посильнее, несли еще и третий бочонок, примостив его за спиной, но большинство тащило только по два, Да и то было достаточно тяжелым грузом: человеку, отшагавшему с такой ношей мили четыре-пять, начинало казаться, что ему всю грудь расплющило.

– Где мистер Оулет?
– обратилась Лиззи к одному из грузчиков.

– Он там ждет, пока мы все выберемся, - ответил тот.
– А вернется другой дорогой.

Поднявшиеся первыми, не дожидаясь остальных, пустились в обратный путь; когда вскарабкался последний, Лиззи подтянула веревку, намотала ее витками на руку, вывернула кол из земли и хотела уже идти следом за всеми.

– Вы что-то уж очень беспокоитесь об Оулете, - сказал священник.

– Господи, что за человек!
– воскликнула Лиззи.
– Ведь он же мне родня!

– Да, правда. Ну, хорошеньких дел вы натворили сегодня ночью, - сказал Стокдэйл угрюмо.
– А все-таки дайте я понесу вам кол и веревку.

– Слава богу, удалось благополучно переправить товар на сушу, - сказала Лиззи.

Стокдэйл покачал головой и, приняв из рук Лиззи кол, зашагал рядом с ней по направлению к холмам, и ропот моря мало-помалу затих вдали.

– Об этих-то делах вы и разговаривали тогда с Оулетом?
– спросил священник.

– Да. Других дел у нас с ним нету.

– Странно все-таки по такому поводу входить в компанию с молодым человеком.

– Это повелось еще от наших отцов. Они ведь были деверями.

Стокдэйл не мог закрывать глаза на то, что при сходстве вкусов и целей у Лиззи и Оулета и при необходимости для них разделять опасность всякий раз, как приходила новая партия контрабанды, было бы только естественно, если бы Лиззи приняла от своего компаньона предложение руки и сердца. Соображение это не смягчило Стокдэйла, напротив, оно еще более укрепило в нем решимость не допускать этого брака, вырвать Лиззи из компании ночных авантюристов и добиться, чтобы она вела более приличный для женщины образ жизни, притом в соответственной обстановке - например, в гостиной священника в каком-нибудь отдаленном графстве, как можно дальше от побережья.

Они держались на довольно близком расстоянии от вереницы грузчиков, и когда те вышли на дорогу, ведущую к деревне, Стокдэйл увидел, что они разбились на две неравные группы, и каждая направилась в свою сторону. Меньшая двинулась к церкви, и когда Лиззи и Стокдэйл подходили к дому, контрабандисты уже перелезли через церковную ограду и неслышно ступали по кладбищенской траве.

– Оулет, как видно, опять решил часть бочонков спрятать на колокольне, - заметила Лиззи.
– Помните, я водила вас туда в первый вечер, как вы приехали?