Наконец машина остановилась, и со всех сторон послышались вздохи наездников. Он поспешил туда, где, по его расчетам, она должна была сойти. Новая партия наездников уже начала занимать опустевшие седла, а девушка все сидела на прежнем месте, видимо намереваясь прокатиться вторично. Молодой человек подошел к ее коню и, улыбаясь, спросил, нравится ли ей катанье.

– Очень!
– отвечала девушка, сияя глазами.
– Больше всего на свете!

Завязать с ней разговор оказалось совсем нетрудно. Откровенная, даже чересчур откровенная от природы, Анна к тому же имела так мало жизненного опыта, что не научилась еще искусству сдержанности, и он очень скоро сумел преодолеть ее робость и заставить ее отвечать на вопросы. Девушка рассказала ему, что приехала в Мелчестер из деревни на Большой равнине, в первый раз в жизни видит паровую карусель и никак не возьмет в толк, что это за машина. Здесь она живет у миссис Харнхем. Та сама предложила взять ее в служанки и обучить всему, что для этого нужно, если Анна окажется достаточно понятливой. Миссис Харнхем - молодая леди, до замужества ее звали мисс Эдит Уайт, и жила она в деревне по соседству с Анной. Хозяйка очень добра к Анне, потому что знает ее с детства. Она сама всему ее обучает. Миссис Харнхем ее единственный друг в целом свете. Детей у хозяйки нет, ну она и привязалась к Анне, и никого другого ей не надо, даром что Анна только недавно приехала. Миссис Харнхем никогда не придирается к ней, и только попроси - отпускает погулять. Муж этой молодой леди - богатый виноторговец, но миссис Харнхем его не очень-то любит. Живут они совсем недалеко - днем отсюда видно. Самой Анне в Мелчестере нравится гораздо больше, чем в заброшенной деревне, а в будущее воскресенье она купит себе новую шляпку за пятнадцать шиллингов девять пенсов.

Потом она спросила у своего нового знакомого, где он живет, и он сказал, что в Лондоне. В этом древнем дымном городе живут все люди, о которых можно сказать, что они живут, а не только прозябают, - и они даже умирают, если приходится с ним расстаться. Два-три раза в год он бывает по делам в Уэссексе; вчера приехал из Уинтончестера, а через два дня уедет в соседнее графство. Но за одно свойство он все же предпочитает провинцию столице - только здесь можно встретить таких прелестных девушек, как Анна.

Потом веселая карусель закружилась опять, и красивый молодой человек, освещенная яркими огнями толпа на базарной площади, дома, стоящие по краям, и весь необъятный мир - все снова завертелось перед глазами беззаботной девушки, все поплыло в одну сторону, а в зеркалах, находившихся справа, все неслось в противоположном направлении. Ей казалось, что сама она единственная неподвижная точка в этой кружащейся, ослепительной, призрачной вселенной и что самое большое, главное во всем этом - фигура ее недавнего собеседника. Каждый раз, когда Анна проходила часть своей орбиты, расположенную ближе к нему, оба, улыбаясь, взглядывали друг на друга, и на их лицах появлялось то особенное выражение, которое сейчас еще, быть может, не означает ничего, но которое так часто в дальнейшем приводит за собою страсть, тоску, близость, разрыв, преданность, перенаселение, тяжкий труд, удовлетворенность, покорность судьбе, смирение и отчаяние.

Когда они снова замедлили свой бег, юноша подошел к Анне и предложил ей прокатиться еще раз.

– Я плачу!
– воскликнул он.
– Эх, куда ни шло - пропадать так пропадать!

Она засмеялась и смеялась так, что на глазах у нее выступили слезы.

– Почему вы смеетесь, милая девушка?
– спросил он.

– Потому... потому что вы ведь ученый, у вас, наверно, много денег, и вы это в шутку говорите.

– Ха-ха-ха!
– засмеялся юноша. Он галантно вынул деньги, и она снова завертелась по кругу.

Глядя на то, как он с трубкой в руках, в грубой куртке и широкополой фетровой шляпе, надетых для прогулки, улыбаясь, стоит среди пестрой толпы, кто мог бы подумать, что это Чарльз Брэдфорд Рэй, эсквайр, молодой юрист, обучавшийся в Уинтончестере, получивший в Линкольнз-инне право адвокатской практики. Участвуя в выездной сессии по западному судебному округу, он случайно задержался в Мелчестере из-за мелкого арбитражного дела - остальные его собратья уже перекочевали в столицу соседнего графства.

II

Дом, о котором говорила девушка, стоял в дальнем конце площади. Это было довольно большое, внушительного вида здание со множеством окон, выходящих на площадь. У окна на втором этаже сидела дама лет двадцати восьми - тридцати. Шторы были еще не задернуты, и дама, подперев голову рукою, рассеянно озирала причудливую картину за окном. В просторной гостиной было темно, но отсветы уличных фонарей ярко освещали ее задумчивое лицо, темные глаза и тонкие нервные губы - лицо, которое скорее можно было назвать привлекательным, нежели красивым.

Мужчина, появившийся откуда-то сзади, подошел к окну.

– Это ты, Эдит?
– спросил он.
– А я тебя не заметил. Почему ты сидишь в темноте?

– Смотрю на ярмарку, - равнодушно отозвалась дама.

– Да что ты? По-моему, одно безобразие - шум, крик! И когда только прекратится эта несносная канитель!

– А мне нравится.

– Что ж, о вкусах не спорят.

Из вежливости он с минуту постоял у окна, затем вышел из комнаты.

Вскоре миссис Харнхем позвонила.

– Анна еще не возвращалась?
– спросила она у служанки.

– Нет, мэм.

– Ей давно пора быть дома. Я отпустила ее всего на десять минут.

– Может, пойти поискать ее, мэм?
– живо отозвалась служанка.

– Нет, незачем. Она послушная девушка и скоро вернется сама.

Однако, когда служанка удалилась, миссис Харнхем встала, прошла в свою комнату, надела плащ, шляпу и спустилась вниз к мужу.

– Я хочу посмотреть ярмарку, а заодно поискать Анну, - сказала она.
– Я за нее отвечаю и должна следить, чтобы с нею ничего не случилось. Ей уже давно пора вернуться. Ты пойдешь со мной?