– Да нет! Поздравлять пришли... Вот еще не было печали! Он в раздражении заходил по комнате. А снаружи весело пели:

Сказал он: "Я счастлив, когда ты со мной.

Ответь, ты согласна ли быть мне женой?"

И вот уже слышен веселый трезвон,

И в церковь с невестой торопится Джон.

А после ее целовал, миловал,

"Нет лучше на свете, чем ты", - он сказал.

В комнату ворвалась миссис Ибрайт.

– Томазин, Томазин!
– вскричала она, с негодованием глядя на Уайлдива.
– Какой позор! Надо скорей уходить. Бежим!

Но путь через коридор был отрезан. В дверь соседней комнаты уже громко стучали. Уаплдив, подошедший было к окну, вернулся.

– Стойте!
– повелительно сказал он, кладя руку на плечо миссис Ибрайт.
– Мы в осаде. Их там полсотни, когда не больше. Вы с Томазин оставайтесь здесь, а я пойду их встречу. Придется вам, хотя бы ради меня, подождать, пока они уйдут, чтоб казалось, что все в порядке. Ну, Тамзи, милочка, не устраивай сцен! Ты, я думаю, сама понимаешь, что после этого мы хочешь не хочешь, а должны жениться. Сидите спокойно, вот и все, поменьше разговаривайте. А уж я с ними управлюсь. Ах, дураки проклятые!

Он усадил взволнованную девушку в кресло, прошел в переднюю комнату и распахнул дверь.

Тотчас из коридора ступил на порог дедушка Кентл, продолжая петь во весь голос, сообща с теми, кто еще стоял перед домом.

Он вошел, рассеянно кивнул Уайлдиву - рот у него был разинут, лицо сморщено от усилий вывести финальную ноту - и, дотянув ее до конца, сказал с чувством:

– Привет новобрачным, и да благословит вас бог!

– Спасибо, - сухо ответил мрачный как туча У аил див.

По пятам за дедушкой вошли остальные - Фейруэй, Христиан, торфяник Сэм, Хемфри и еще с десяток других. Все улыбались Уайлдиву, а также его столам и стульям, распространяя на них свое доброжелательство к хозяину.

– Эге, миссис Ибрайт раньше нас поспела, - сказал Фейруэй, разглядев ее шляпу сквозь стеклянную перегородку, отделявшую зальцу, куда они все вошли, от задней комнаты, где сидели женщины.
– Мы-то, мистер Уайлдив, прямиком пошли, а она по кружной тропке.

– А я и молодой женушки головку вижу, - подхватил дедушка Кентл, поглядев в том же направлении и узнав Томазин, сидевшую рядом с теткой в натянутой и неловкой позе.
– Не обыкла еще на новом месте - ну ничего, времени впереди много!

Уайлдив ничего не ответил и, видимо сообразив, что чем раньше приступить к угощенью, тем скорее они уйдут, достал глиняную бутыль, отчего все тотчас повеселели.

– А, вот это, наверно, питье так питье, первый сорт, сразу видно, - с растяжкой вымолвил дедушка Кентл как человек слишком благовоспитанный, чтобы выказывать нетерпение.

– Да, - отвечал Уайлдив.
– Это старый мед. Надеюсь, вам понравится.

– Еще бы!
– откликнулись гости с той радостной готовностью, которая появляется, когда требования вежливости совпадают с велением сердца.
– Лучше старого меда на свете ничего нет.

– А, побей меня бог, конечно, нету, - подтвердил дедушка Кентл.
– Одно в нем неладно - больно уж хмельной, нескоро прочухаешься. Ну да завтра воскресенье.

– Я раз выпил, - сказал Христиан, - так такой стал молодец, как солдат бравый!

– И теперь такой же будешь, - снисходительно заметил Уайлдив.
– Как, джентльмены, в чарки вам наливать или в стаканы?

– Да коли вы не против, сэр, так лучше бы в кружку, а мы станем друг другу передавать. А то что его по каплям разбрызгивать!

– Ну их, стаканы, - сказал дедушка Кентл.
– Скользкие, в руке не удержишь, и на угли нельзя поставить погреть... А без этого какой же вкус, а, верно я говорю, соседи?

– Верно, дедушка, - сказал Сэм, и мед пошел вкруговую.

– Так вот, значит, как, - начал Тимоти Фейруэй, чувствуя обязанность произнести нечто вроде похвального слова.
– Теперь, стало быть, вы женатый человек, мистер Уайлдив. Хорошее дело! А уж супруга вам досталась, - прямо скажу, бральянт! Да, - продолжал он, обращаясь к дедушке Кентлу и возвышая голос, чтобы слышно было за перегородкой, - и покойный ее родитель, - тут Тимоти слегка наклонил голову в сторону задней комнаты, где сидели женщины, - честнейший был человек! Чуть услышит про какую-нибудь подлость, так, бывало, вскипит - беда!

– А это очень опасно?
– спросил Христиан.

– А музыкант какой!
– сказал Сэм.
– С ним никто и тягаться не мог. Бывало, идет приходский оркестр в церковь, он впереди всех с кларнетом, и так дудит, словно во всю жизнь ни на чем другом не игрывал. А подойдут к церковным дверям, он сейчас бросит кларнет - и на хоры; ухватит виолончель и давай наяривать, словно век свой ни к чему, кроме виолончели, не притрагивался. Люди, кто в музыке толк знал, даже не верили: "Неужто, говорят, это тот самый, который только что так мастерски на кларнете играл? Быть этого не может!"