Море окутывал густой, низко висящий туман из испаряющихся дождевых капель. Мы встали под прикрытием пальмы, опираясь на свои остроги, и покачали головами.

— Это слишком глупо, — сказала Франсуаза. — Мы не сможем убивать рыбу, если ее не будет видно.

— Даже воды не видно, — согласился Этьен.

— Мы обычно пользуемся маской, — возразил Грегорио, поднимая ее вверх.

Я застонал:

— Ты всегда поступаешь так во время дождя?

— Конечно.

— Но это означает, что только один из нас сможет заниматься ловлей. Она растянется на целую вечность.

— Это займет немало времени, Ричард.

— А что делать Моше с югославками и шведами? У них же нет масок.

— Они попробуют ловить рыбу, но убьют лишь несколько штук… Когда идет такой сильный дождь, еды у нас на пляже становится просто в обрез.

— А если дождь будет продолжаться дней пять? — спросила Франсуаза. — Он ведь может растянуться и на пять дней, да?

Грегорио пожал плечами и взглянул на небо. Насколько можно было судить, дождь зарядил не меньше, чем на ближайшие сутки.

— Еды на пляже становится просто в обрез, — повторил Грегорио и поглубже вогнал свою острогу в мокрую землю.

Мы погрузились в молчание. Каждый из нас, по-видимому, ждал, что кто-то другой первым наденет маску. Я простоял бы весь день под пальмой, уклоняясь от предстоящих трудов, ведь я понимал, что как только мы возьмемся за дело, мы будем обречены на то, чтобы закончить его.

Прошло пять минут, еще пять, а затем Этьен перекинул свою острогу через плечо.

— Нет, — сказал я, вздохнув. — Первым пойду я.

— Да, Ричард? Мы ведь можем бросить монетку.

— У тебя есть монетка?

Этьен улыбнулся:

— Мы можем бросить… маску. Если она упадет стеклом вниз, я пойду первым.

— Я не против того, чтобы пойти первым.

— Ладно, — согласился он, похлопав меня по руке. — Тогда после тебя моя очередь.

— Договорились.

Грегорио передал мне маску, и я направился к воде.

— Ныряй поглубже и смотри под валунами, — крикнул Грегорио мне вдогонку. — Рыба прячется.

Плыть в густом тумане оказалось нелегким делом. Я не мог долго оставаться в маске, потому что туман был настолько густым, что я был не в состоянии дышать ртом, а значит, мне приходилось постоянно моргать, чтобы смахивать с глаз капельки влаги. Я видел вокруг себя лишь темную воду; каждый вдох требовал немалых усилий, но у меня возникло приятное ощущение погружения в мир, не лишенный опасности.

Я сделал остановку возле первого попавшегося валуна. Он был одним из ряда небольших и находился примерно в шестидесяти метрах от берега. Мы редко пользовались им, так как на нем хватало места сесть только одному человеку, но учитывая, что я и был один, его размеры не имели особого значения. Когда я встал на него, верхняя половина моего тела выступила из висевшего над водой тумана. Этьен стоял на песке, держа ладони перед лбом козырьком, чтобы защититься от дождя. Я помахал ему острогой. Он заметил меня и направился обратно под деревья. Первое, что мне нужно было сделать, — это найти тяжелый камень, чтобы я смог задержаться на дне с порядочным запасом воздуха в легких. Я надел маску, скользнул в воду и начал опускаться на дно. Все вокруг было темно-серое из-за черного неба и тумана, но видимость все же оказалась неплохой. Рыбы, однако, совсем не было видно, даже стай крошечных рыбешек, обычно снующих вокруг кораллов.

Я искал камень, стараясь двигаться помедленнее. Если рыба плавала где-то поблизости, мне не хотелось распугивать ее. Наконец я нашел камень подходящего размера и веса. К этому времени у меня практически иссяк запас воздуха, поэтому я воткнул острогу возле камня, чтобы пометить место, и поднялся на поверхность.

Опускаясь обратно на дно, я увидел несколько ханосов, приплывших посмотреть, кто это появился в их убежище. Я сел на дно, держа на коленях камень, и стал ждать, когда любопытство заставит их оказаться в пределах досягаемости остроги.

Когда я нырнул в третий раз, то увидел акулу. Перед этим я убил первого ханоса, и акулу, наверное, привлек запах крови. Акула была небольшая: метра в полтора длиной и толщиной с мою ногу — но сильно напугала меня. Я не знал, что мне делать. Несмотря на ее небольшие размеры, я начал нервничать, но мне не хотелось возвращаться лишь с одной рыбиной: пришлось бы объяснять, почему я так быстро вернулся. Однако акула могла появиться вновь. Возможно, это был еще детеныш.

Я решил вынырнуть на поверхность и подождать, устроившись на валуне, в надежде, что она уплывет прочь. Так я и сделал. Следующие десять минут, дрожа от тумана и дождя, я сидел на валуне, согнувшись в три погибели, потому что не хотел, чтобы остальные видели, что я не ловлю рыбу. Я постоянно вглядывался в воду, чтобы посмотреть, здесь ли еще акула или нет. Она по-прежнему оставалась здесь, плавая кругами вокруг того места, где я сидел, и наблюдая за мной своими чернильными глазами.

Вместе с ослепительной вспышкой молнии меня озарила блестящая идея. Я нанизал на край остроги еще трепыхавшегося ханоса. Чтобы иметь возможность погрузить голову и руки в воду, я лег на живот и вытянул острогу перед собой. Акула моментально среагировала на это, прервав свое спокойное плавание резким ударом хвоста. Она нацелилась на меня, направляясь под таким углом, что в результате неминуемо промчалась бы мимо утеса, но меньше чем за два метра до меня она внезапно свернула и бросилась на ханоса.