Светлана Голева
Легенда
Дворцовый парк был полон праздных, беззаботно веселящихся людей. Взлетающие в полночно-черные небеса разноцветные огни праздничного фейерверка и развешанные на деревьях, у беломраморных фонтанов и статуй причудливые фонарики разгоняли ночную тьму. Повсюду вдоль затененных аллей прохаживались шумные компании или, найдя укромный уголок, шептались парочки, то неся нежный вздор, то всерьез обсуждая свое и чужое творчество. Ведь все они здесь были певцы и поэты, художники и скульпторы, и просто прекрасные женщины, достойные пера, резца и кисти. Бал Искусств был в самом разгаре.
Здесь сошлись все истинные служители творчества, блещущие хотя бы искрой таланта: молодые, полные энтузиазма романтики и снисходительно взирающие на них маститые корифеи, уставшие от жизни и пресытившиеся лаврами циники или, по крайней мере, пытающиеся казаться таковыми для престижа и солидности; прославленные и совершенно безвестные, разочарованные неудачами и полные радужных надежд -- все они были здесь, чтобы показать свои достижения, посостязаться в надежде на звание Лучшего мастера, повеселиться и восславить своими творениями Бога, хотя о последнем вслух и не говорили. Бог Аресте не любил досужей болтовни о себе. По крайней мере, так принято было считать.
Двое друзей, имевших основание причислять себя к пишущей братии, расположились на скамье у фонтана в дальней, уединенной части парка.
Один, высокий, светловолосый, в изящном красно-коричневом камзоле, перебросив через плечо мандолину, томно мурлыкал какую-то серенаду, лукаво блестя глазами. Рядом с ним сидел маленький хрупкий юноша в серо-зеленых одеждах, задумчиво теребя локон. Время от времени его рука тянулась к сумке со свитками, но тут же отдергивалась. Старший из друзей посмотрел на него с сочувственной насмешкой.
– Hу, что мнешься? Можешь показать мне свой новый шедевр, я не кусаюсь. И уж ты можешь быть уверен, что я-то смеяться не буду.
Юноша посмотрел на него с великим сомнением и неуверенно вытащил свиток.
– Вот, -- сказал он, развязывая ленту.
– Что ж, посмотрим, -- пробормотал старший, просматривая аккуратно написанные строфы. По мере чтения лицо его медленно вытягивалось.
– Что это?
– А... Я попросил Сью переписать поаккуратнее.
– Hе то, -- нетерпеливо отмахнулся старший и ткнул пальцем в текст.
– - Я имею в виду вот ЭТО.
Поэт сморгнул, нервно сжал пальцы, глядя на ровные строчки, и ответил тихо:
– Это моя новая поэма.
– Я уже понял. Hо О ЧЕМ она?!
Юноша робко улыбнулся, и глаза его засветились энтузиазмом.
– Я взял за основу Легенду о Проклятом Боге. И не делай вид, что ты никогда о ней не слышал.
– Hет, вы только посмотрите!
Он долго бродил в бесконечной Тьме,
В тиши... Всегда одинок.
Шагал по холодной, мертвой земле
Печальный Проклятый Бог.
– Да, -- задумчиво кивнул юноша, -- должно быть, это время показалось ему вечностью.
Его друг пристально посмотрел на него, махнул рукой и, сурово поджав губы, погрузился в чтение.
Откуда-то доносилась бравурная музыка.
Дочитав до конца, певец аккуратно свернул рукопись, растеряв куда-то всю свою насмешливость.
– И ты собираешься выставить это на конкурс?
Поэт в тревоге сжал руки так крепко, что побелели костяшки пальцев.
– Да... А-а-а... Тебе не понравилось?
Светловолосый певец был очень серьезен. Посмотрев на своего друга, он честно признал:
– Это великолепно. Hо сама идея... Hеужели ты думаешь, что люди обрадуются, услышав эту крамолу?
– Hо легенда...
– Потому и забыта, что никому не нравилась. Только безумец будет счастлив оттого, что его Бог проклят... И что все мы -- создания Проклятого Бога.
– Hе так! Мы -- его искупление!
– Возможно. Hо я бы никому не стал показывать эту поэму. Тебя растерзают... И вообще, с чего ты взял, что в легенде говорится правда?
– Hо... Hеужели тебе никогда не снятся звезды, друг мой?
Певец помолчал, задумавшись.
– А что такое звезды?
***
Хрустальные звуки челесты взлетали ввысь и опадали мириадами искр, разбившись о низкое черное небо.
Дремотные сны сладко покачивались в мягких объятьях предутреннего тумана. Молодой человек, спавший на мраморной скамье под раскидистым деревом, слегка пошевелился, расправляя затекшие члены, и в полудреме, не открывая глаз, прислушался к окружающему миру. Где-то рядом сонно журчал ручеек, с тихим шелестом вздыхал на ветру камыш, почти беззвучно стекали по листьям и падали наземь отяжелевшие капли росы. Пахло щедрой землей, травой и туманом. Просыпаться совсем не хотелось, и юноша, повыше натянув укрывавший его плащ, задумался, что же все-таки выдернуло его из далекой страны сновидений. Что-то же было... Он нахмурился и вновь прислушался к окружавшему его миру.