– И вы как все,- с горьким смешком прервал свою речь Михаил.- Шарлатан... Оливер Лодж назвал меня камертоном событий. И лет мне ровно двадцать три тысячи сто пять.

"Пророк!
– хмыкнул про себя Ивонин.- Михаил - пророк... "ангел", так сказать... камертон событий... Обалдеть можно! Интересно, откуда он сбежал?"

Ивонин с сожалением посмотрел на часы, окончательно уверовав в свою гипотезу о сбежавшем больном.

– Извините, мне пора идти. Интересно было познакомиться. Так я ничем не могу вам помочь?

– Вы уже помогли,- пробормотал Михаил, щеку его дернул нервный тик.Прощайте...

Он шагнул из ниши и растаял в шелестящей дождем темноте. Издалека, словно из-под моста, донесся голос:

– Спасибо за участие!

И все стихло, остался лишь шелест осеннего дождя, одевшего в блестящую под светом фонарей кольчугу асфальт тротуара.

Ивонин потоптался на месте, зачем-то заглянул через перила под мост, никого и ничего не увидел, выругался в душе и побрел на светлое зарево огней вдоль набережной, которое сулило сухое тепло и отдых. Его вдруг начала колотить дрожь, как и странного собеседника на мосту, и, словно отзвук жуткого колодца, в голове засела заноза боли. "Заболел!
– с долей удивления подумал он. Простудился и заболел, вот и все. Отсюда и сегодняшние приключения, "встреча с камертоном событий"... Бред собачий! По словам мамы, я всегда был излишне впечатлительной натурой, вот и нафантазировал..."

На встречу с Ингой он опоздал...

Ночь провел плохо.

Боль не отпускала, пульсирующая, скачущая, колющая боль.

Ивонин снова и снова вспоминал незнакомца на мосту, снова и снова анализировал его слова, поведение, и утром вдруг с пугающей ясностью понял он не просто простудился, а заразился от Михаила! Тот существовал наяву, а не в горячечном бреду сна.

Подходящая психонатура, горько думалось Ивонину. Неужели все это мне не привиделось? Не сон, не бред, не галлюцинация? Что же делать? Если у "камертонного" вируса большой инкубационный период, то, может быть, я успею посоветоваться с... с кем? Кто мне поверит?

Приступ боли, зародившийся где-то в области сердца, свалил его на пол, и он отчетливо увидел стену урагана, поднявшую в воздух деревянные дома какого-то поселка...

"Так!
– сказал сам себе Ивонин, лежа на полу и пытаясь унять боль мысленным усилием.- Человек слаб... Человек слаб, если у него нет друзей и он остался один... Но у меня-то они есть! Инга! Ребята в институте... они поверят. Правда, придется разговаривать с ними на расстоянии, чтобы и они не заразились, и мы поборемся! В первую очередь, надо будет научиться определять географические координаты районов бедствий, но с этим я справлюсь, по географии когда-то пятерки были. Михаилу было труднее, у него не оказалось никого, кто хотя бы просто посочувствовал ему. Вот в чем его беда - отсутствие друзей! Вот в чем его трагедия! Плохо, что он опустил руки, отделил себя от всех, "закуклился" в себе самом... бессмертный эгоист! Попробую отыскать его, вместе с нами ему будет легче"...

Ивонин привстал, но жестокий приступ боли затуманил сознание - где-то далеко падал в океан горящий пассажирский самолет.

Ивонин, упорно цепляясь за стол, встал, пошатываясь пошел к телефону.

– Ничего!
– выговорил он в три приема, кусая губы.- Мы еще посмотрим, кто кого! Я тоже - стихия!