– Смехотворная история, - сказал он.
– Наш юный оздоровитель так вбил свои дурацкие идеи в голову Тайми, что она, видите ли, уехала на Юстон-Род проводить их в жизнь.

Стивн заметил, что сообщение это и озаботило и позабавило Хилери, и его быстрые, узкие глаза холодно сверкнули.

– Не тебе бы смеяться, Хилери, - сказал он.
– Это все ваше сентиментальничание с Хьюзами и той девицей. Я предвидел, что это плохо кончится.

На эту вспышку несправедливого и неожиданного раздражения Хилери ответил только взглядом, и Стивн, с неприятным чувством своей незначительности, которое часто испытывал в присутствии брата, опустил глаза.

– Друг мой, - сказал Хилери, - если Тайми унаследовала что-нибудь от моего характера, искренне о том сожалею.

Стивн крепко сжал его руку. Тут вошла Сесилия, и все трое сели за стол.

Сесилия мгновенно заметила то, чего в своей озабоченности не заметил Стивн: Хилери пришел к ним что-то сообщить. Но ей не хотелось его расспрашивать, хотя она была уверена, что Хилери, зная об их заботах, из деликатности не станет навязывать им еще и свои. Не хотелось ей говорить и об их беде, раз он сам был чем-то расстроен. Поэтому они болтали о посторонних вещах - о недавнем концерте, о последней пьесе. К еде они почти не притронулись и пили чай. Стивн рассуждал об опере и, случайно подняв глаза, вдруг увидел, что в дверях стоит Мартин. Юный оздоровитель был бледен, растрепан и весь в пыли. Он подошел к Сесилии и сказал своим обычным хладнокровным и решительным тоном:

– Я привел ее обратно, тетя Сесси.

Сесилия почувствовала такое облегчение, такую светлую радость, такое желание сказать тысячу вещей сразу, что смогла только еле внятно прошептать:

– О Мартин!..

Стиют вскочил из-за стола.

– Где она?

– Пошла к себе в комнату.

– В таком случае ты, быть может, объяснишь, что значит эта безумная выходка?
– сказал Стивн, сразу обретший свое самообладание.

– Пока мы в ней не нуждаемся.

– В самом деле?

– Да, абсолютно.

– В таком случае будь любезен понять, что в дальнейшем мы не нуждаемся в тебе и в тебе подобных.

Мартин по очереди оглядел всех сидящих за столом.

– Вы правы, - сказал он.
– Прощайте.

Хилери и Сесилия тоже поднялись со своих мест. Наступило молчание. Стивн пошел к двери.

– На мой взгляд, - произнес он вдруг своим самым что ни на есть сухим тоном, - ты со своими современными манерами и теориями зловредный юноша.

Сесилия протянула руки к Мартину, и что-то вдруг звякнуло, как цепи.

– Ты должен понять, дорогой, - сказала она, - как мы все беспокоились. Твой дядя сказал это несерьезно, он не хотел тебя обидеть.

На лице Мартина мелькнула та презрительная нежность, с какой он обычно смотрел на Тайми.

– Ладно, тетя Сесси. Но если Стивн сказал это несерьезно, то напрасно. Серьезное отношение к вещам - это самое главное.
– Он нагнулся и поцеловал Сесилию в лоб.
– Передайте это Тайми. Некоторое время мы не будем видеться.

– Вы никогда больше не увидитесь с ней, сэр, я позабочусь об этом, сказал Стивн сухо.
– Вино вашего оздоровительства слишком пенится.

Мартин широко улыбнулся.

– Только для старых мехов, - сказал он и, еще раз медленно обведя всех взглядом, вышел.

Рот Стивна искривился.

– Нахальный щенок, - проговорил он.
– Если таковы все современные молодые люди, защити нас бог!

В прохладной столовой, где царил легкий аромат лососины, дыни и ветчины, стало тихо. Сесилия выскользнула из комнаты. Едва она оказалась за дверью, как тотчас послышались ее легкие, торопливые шаги на лестнице Сесилия поднималась к Тайми.

Хилери тоже направился к двери. Несмотря на свою озабоченность, Стивн не мог не заметить, какой у него измученный вид.

– Слушай, старина, ты неважно выглядишь, - сказал он.
– Не хочешь ли коньяку?

Хилери помотал головой.

– Теперь, когда Тайми к вам вернулась, - сказал он, - я, пожалуй, могу сообщить вам мои новости. Завтра я еду за границу. Не знаю, вернусь ли я к Бианке.

Стивн легонько свистнул, затем, сжав руку Хилери, сказал:

– Решай, как знаешь, дружище, я тебя всегда поддержу, но...

– Я еду один.

Стивн испытал чувство такого облегчения, что даже изменил своей сдержанности.

– Слава богу! Я уж боялся, что ты начинаешь терять голову из-за этой девицы.

– Я не так глуп, - сказал Хилери, - чтобы воображать, будто подобная связь в конечном счете может принести что бы то ни было, кроме несчастья. Если бы я взял с собой эту девочку, я бы должен был остаться с ней навсегда. Но я не очень горжусь собой, Стивн, оттого, что бросаю ее на произвол судьбы.

Голос его звучал так горько, что Стивн схватил брата за руку.