Власть Руггедо не распространялась на их разумы, ибо, с точки зрения взрослого, они не были ни достаточно зрелыми, ни достаточно нормальными. Беатрис, самая старшая, боялась. У нее начало развиваться воображение.

Маленький Чарли испытывал состояние, близкое к восторгу. Бобби, самый младший, начал уже уставать от этой игры…

Возможно, Беатрис могла позже отчасти припомнить, как выглядел Руггедо, но остальные не помнили ничего. Ибо они шли к нему по очень странной дороге и, возможно, каким-то образом менялись на тот период, что были с ним. Он принимал или отвергал еду, и это было все. Наверху тело Скудлера маскировалось под человеческое, в то время как голова его лежала в маленьком, ужасном гнезде, сделанном из свернутого пространства, так что он был невидим и недостижим для любого, кто не знал, как отыскать Дорогу из Желтого Кирпича.

Кем же он был? Не прибегая к стандартным сравнениям — а в этом мире их нет — сущность его определить нельзя. Дети думали о нем, как о Руггедо. Но он не был толстым, полукомичным, вечно странствующим Королем Гномов.

Он никогда им не был.

Назовем его демоном.

Как имя-символ оно включает в себя слишком много и слишком мало. Но оно подойдет. По своим физическим качествам он был чудовищем, чуждым сверхсуществом. Но отталкиваясь от его поступков и желаний — назовем его демоном.

Однажды, несколькими днями позже, Беатрис спросила у Джейн:

— Сколько у тебя с собой денег?

— Четыре доллара тридцать пять центов, — ответила Джейн, изучив содержимое своего кошелька. — Папа дал мне пять долларов на вокзале. Я купила жареной кукурузы… ну и еще разное.

— Послушай, до чего же я рада, что ты приехала.

Беатрис глубоко вздохнула. Само собой разумелось, что столь свойственные детям принципы социализма будут применены и данным тесным кружком. Маленький капитал Джейн был нужен не одному из его членов, а всем, вместе взятым.

— Нам страшно нужны деньги, — сказала Беатрис. — Бабушка поймала нас, когда мы брали мясо из ледника, и больше мы этого делать не можем. Но на твои деньги мы можем купить уйму мяса.

Ни один из них не подумал о том, что будет, когда и этот капитал истощится. Четыре доллара тридцать пять центов казались по тем временам крупной суммой. И потом, им совсем не нужно было покупать дорогое мясо — достаточно, если оно будет сырым и красным.

Все вместе они шли по затененным акациями улицам. Кое-где акации уступали место пальмам и перцовым деревьям. Они купили два фунта мяса и еще двадцать центов промотали на содовую.

Когда они вернулись домой, то застали там обычное воскресное сонное царство. Дяди Симон и Джеймс ушли за сигарами, дяди Лью и Берт листали газеты, тетя Бесси вязала крючком. Бабушка Китон изучала «Журнал для молодежи» на предмет наличия пикантных мест. Девочки остановились за расшитыми портьерами и заглянули в комнату.

— Входите, малышки, — сказал Лью звучным басом.

— Картинки видели? Матт и Джеф хороши. И Спарк Плаг…

— Для меня достаточно хорош мистер Гибсон, — вставила бабушка Китон. — Он настоящий художник. Его люди похожи на людей.

Дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился дядя Джеймс — толстый, улыбающийся, явно довольный жизнью после нескольких кружек пива. За ним, подобно олицетворению честности, вышагивал дядя Симон.

— Во всяком случае, хоть тихо, — сказал он.

Он бросил кислый взгляд в сторону Джейн и Беатрис.

— Иногда дети устраивают такой шум и гам, что я не слышу даже собственных мыслей.

— Бабуля, — спросила Джейн, — а где малыши?

— Думаю, на кухне, дорогая. Им для чего-то понадобилась вода.

— Спасибо.

Две девочки пересекли комнату, в которой ощущались первые признаки неосознанного смятения. Овцы чувствовали присутствие волка, но камуфляж овечьей шкуры пока что срабатывал. Они не догадывались…

Младшие были в кухне, увлеченно обрабатывая водой и кистями раздел комиксов. Одна газетная страница была покрыта специальным составом, и влага выявляла на свет различные краски, пастельные — но удивительно чистые, подобные тем, что можно увидеть в японских цветах, растущих в воде, или на китайских бумажных коробочках с крошечными сюрпризами внутри.

Беатрис показала им свой пакет от мясника.

— Два фунта, — сказала она. — У Дженни были деньги, а Мертон сегодня как раз открыт. Вот я и подумала, что нам лучше…

Эмили с увлечением продолжала рисовать. Чарльз вскочил.

— Пойдем сейчас, да?

Джейн встревожилась.

— Не знаю, стоит ли мне идти. Я…

— Я тоже не хочу, — сказал Бобби.

Это было уже предательством. Чарльз сказал, что Бобби боится.

— Вовсе нет. Просто мне уже не интересно. Я хочу играть во что-нибудь другое.