Они заперли дом, потоптались и пошли отнести ключи и попрощаться с милыми обитателями другого дома этого городка.

– Вы уже?
– только и спросила женщина и в глазах ее стало еще больше грусти.

– Кто рано встает, тому Бог дает, - заметил Сергей.

– Я в его подачках не нуждаюсь, - буркнул Виктор.

– Витя, не богохульствуй, - тихо сказал Рик.

– Да хрен с ним, я в него не верю.

– Я тоже, но все равно.

– Мы пойдем, - тихо сказал женщине Володька, как бы оправдываясь. прощайте.

– А Оленька еще спит, - невпопад ответила она.
– Ничего, так даже лучше...

Мужчины по очереди попрощались с ней и развернувшись пошли прочь.

– До свидания, мальчики, - голос ее совсем стих и она прошептала. постарайтесь вернуться...

Они прошли совсем недалеко, даже не вышли из городка, как в спину им ударилось:

– Стойте!
– они повернулись.
– Подождите.
– Они смотрели на нее запыхавшуюся, с растрепанными волосами.
– Подождите, - она перевела дыхание.
– Куда же вы пойдете?

– На фронт, - выпалил Володька.

– Это понятно, - улыбнулась она.
– а вы знаете куда идти?

– Не совсем, - хмуро сообщил Виктор.

– Совсем не, - поправил Сергей, который был мрачнее тучи и уж точно мрачнее Виктора.

– Тогда пойдем, она взяла Виктора за руку и потянула в обратном направлении. За ними, как стая гусей, потянулись остальные.

– Сама я вам мало чем помогу, - быстро говорила она на ходу.
– Я знаю как пройти на станцию, знаю город, но эти знания вам вряд ли пригодятся.

Окрестности тоже немного знаю. Вон речка, мы в ней часто купались, называли ее ближняя речка. Еще есть дальняя, хотя по сути и та, и другая одно и тоже, просто одна большая река разветвляется. Кроме того есть ближний лес, дальний лес, но это вам не интересно, а кроме того такую географию имеет любое маленькое селение... Ну вот мы и пришли.

Она резво пробежала вдоль обветшавшего заборчика, прошла через дворик и постучала в затворенные ставни.

– Дядя Гриша, - прозвенел ее голосок.
– Вы дома? Дядь Гриш.

Никто не ответил. Она снова забарабанила и опять безуспешно.

– Может его дома нет?
– высказал предположение Сергей.

– Да дома он, дома. Просто глухой как...

в общем слышит плохо.

Виктор после последней реплики стал усиленно изучать доски забора, что позволило ему повернуться спиной к спутникам и вдоволь отсмеяться. Володька глупо гхыкнул, Рик мило улыбнулся, а женщина смущенно повернулась к окошку, закрытому ставнями и опять принялась стучать, сопровождая постукивание призывами появиться на свет божий.

Не прошло и полугода, как съязвил Виктор, как появился долгожданный дядя Гриша. При ближайшем рассмотрении "дядя" оказался маленьким щуплым дедом.

– Че кричишь, дочка, я ж не глухой.
– сообщил он появляясь на таком же, как и он сам, разваливающемся скрипучем крылечке. Он напоминал сушеную рыбу: маленький, ссохшийся, с помутневшими от старости глазами и заострившимися чертами лица.

– Дядя Гришенька, здравствуй.

– Здравствуй, здравствуй, - проворчал старик.
– а кричать-то зачем?

– Извини, дядя Гриш. У меня к тебе просьба, помоги этим людям.
– она развернулась и быстро пошла прочь.

Через несколько шагов она остановилась, повернулась и добавила.
– Это очень хорошие люди. Прощайте, - сказала она, обращаясь уже к четверым мужчинам молча стоящим в стороне.

Она мило помахала им рукой, улыбнулась и быстро зашагала уже не останавливаясь и не оглядываясь. Сергей молча смотрел ей в след до тех пор пока она не скрылась из виду, а потом тихо вздохнул и развернулся к своим спутникам. Все они смотрели в том же направлении, только дед изучающе перекидывал взгляд с Виктора на Володьку, с Володьки на Рика и наконец остановился на нем. Несколько секунд Сергей и дед смотрели друг другу в глаза, потом Сергей опустил взгляд.

– И что же это четыре хороших человека в войну по тылам шастают? проскрипел дед с каким-то непонятным торжеством в голосе.

– Да мы это...
– Сергей запнулся.

– Да ты не оправдывайся. Че мямлишь? Ты толком говори.

– Мы ехали на фронт. Наш поезд разбомбили. Мы ищем своих, - коротко и внятно отчеканил Виктор.

– А где искать не знаем, - с сарказмом в голосе добавил Сергей.

Дед снова оглядел всех четверых и явно остался доволен, хотя и сказал довольно сухо: