Тишину не нарушало ничто: ни голоса людей, ни треск веток, ни крик птиц, а только шум дождя. Потом к этому шуму добавился шорох из кустов. Рик повернул мутные глаза на возню в кустах, взгляд его очистился.

– Что он там?
– поинтересовался Рик своим обычным густым мягким голосом.
– Сереж, позови его, пусть подойдет... все-таки он ему брат... был. И вообще он же не... в общем позови.

Сергей нехотя поднялся и сделал шаг в сторону кустов. В первый момент показалось, что хлопок прозвучал от соприкосновения земли и сергеева сапога, но только показалось. Сергей оглянулся. Рик и Виктор вскочили и смотрели в кусты. Сергей повернулся и потрусил туда, куда были направлены их взгляды. Он уже знал, что увидит в кустах, он узнал звук, и тем не менее его передернуло от увиденного.

Парень лежал лицом вниз, затылка не было, он был снесен напрочь, а в руке был зажат намертво еще дымящийся пистолет. Сергей застыл над трупом.

Через несколько минут он вернулся к друзьям.

– Он застрелился, - констатировал Виктор.

– Да.

– Их надо похоронить вместе, - сказал вдруг Рик.

Они похоронили их вместе. С трудом вырыли яму поглубже, бережно опустили туда два тела и зашвыряли их землей. Потом молча стояли над могилой, молча пальнули из трех стволов в воздух салютуя.

– Хоть бы отметку какую оставить, - выдавил Сергей.

Рик поднял с земли прут, воткнул его в свеже взрыхленную землю и насадил на него пилотку Володьки, которую хотел оставить на память. Сергей взял другой прут и вывел на могиле:

"Здесь лежит Володьон и его младший брат, который убил обоих."

Рик глянул на надпись, взял у Сергея прут, потер написанное в некоторых местах ладонью и подписал прутиком что-то в пропуски. Когда он отошел Сергей увидел новую исправленную надпись:

"Здесь лежит Володя и его младший брат, которых убила война."

– Как не напиши, - заметил Виктор.
– все равно все смоет дождем.

– Здесь, - Рик ударил себя кулаком в грудь.
– не смоет никаким дождем.

На второй день после этого они дошли до цели. Холодный ветер швырял в лицо колючие снежинки, рвал волосы на головах и срывал одежду и пилотки. По земле стелилась поземка. Ушла слякоть и сырость, стало холодно по настоящему. Зима вступала в свои права, хотя снег пока не лежал. Они шли склоняясь под ветром, прикрывая руками лица. Они не видели людей, которые бежали им навстречу. А когда увидели и осознали, что это те, к кому они так стремились попасть, восприняли это как должное. Они не обрадовались и не могли обрадоваться, как обрадовались бы еще три дня назад. Их было только трое.

По началу возникли сложности. Долго изучали их и их документы, выслушивали историю их блуждания по лесу, что-то проверяли. Наконец проверили и поверили, что они не вражеские диверсанты. И снова все потекло размеренно и однообразно, опять были тоскливые серые дни, но так продолжалось недолго.

Свой первый бой Сергей не забудет никогда, хотя подробности его стерлись в памяти, а лучше сказать не очень-то отпечатались. Он помнил бой, помнил, как разгоряченный и слабо соображающий стрелял в людей, кричащих что-то на лающем языке, помнил, как стреляли в него и его друзей, но он не помнил, как рядом с ним упало бездыханное тело его командира. Зато он отчетливо помнил то отчаяние, в которое он впал, когда у него кончились патроны, помнил, как пришло облегчение, когда кто-то заорал над ухом, призывая идти в штыки.

То, что произошло дальше навсегда врезалось в его память. Он действительно бросился вперед с чьей-то подхваченной на ходу винтовкой. Он бежал и орал что-то не слыша сам себя. Впереди мелькнуло лицо Виктора, затем вражеское лицо. Сергей с размаху всадил штык в человека в немецкой форме, выдернул свое оружие из обмягшего тела и тут услышал, как его зовут по имени. Он обернулся.

Острый метал устремился ему в грудь, но встретил препятствие на своем пути в виде плеча Виктора. Железо вошло в плоть и, задержавшись на долю секунды, вышло обратно. Виктор схватился за плечо и упал на колени, а Сергей с ужасом увидел, что преград теперь нет, а лезвие снова устремлено в его грудь...

... Сергей подскочил на кровати. Он весь был мокрым от пота, хотя его колотил озноб. Все, это конец. Он погиб. Только он закроет глаза и... А жить так хочется.

Боже, он только сейчас понял как он хочет жить. Надоело, тоска, лучше умереть, чем видеть смерть других - так он думал, а на проверку оказалось, что он ничего так не хочет, как жить. И ничто его теперь не спасет. Ничто и никто, даже Виктор.

Он считал, что хуже ему уже не станет, однако это оказалось возможным. Кровь застыла у него в жилах. О, Боже, Виктор! Если бы не Виктор, он уже летал бы в облаках с крыльями, нимбом, под торжественные звуки арфы.

Сергей застыл на миг, а потом подскочил, скидывая с себя одеяло и натягивая штаны. Через несколько секунд он был уже в дверях. Застегивая на ходу ширинку он как метеор промчался по коридору к знакомому номеру. Он вломился плечом в дверь с такой силой, что если бы было заперто, он бы выломал ее. На счастье оказалось открыто и гостиничное имущество не пострадало. Дверь с жутким грохотом врезалась в стену, а Сергей влетел в номер.

Виктор сидел на кровати привалившись к стене. Лицо его залила мертвенная бледность. Плечо он зажимал рукой, сквозь пальцы которой сочилась кровь.