Сергей подошел ближе. Пистолет ткнулся в грудь старика, скользнул по горлу, приподнял бородку и дернулся кверху, уперся в лоб. Старик едва заметно вздрогнул.

– Ты не знаешь? Ты глава правительства, и не знаешь? Хрен ты старый, если не ты, то кто?
– Лицо Сергея замерло и тут же на нем проступило понимание.
– Так ты же совсем ничего не знаешь, сейчас я тебя просвящу.

Палец Сергея нарочито медленно приблизился к спусковому крючку и слегка надавил на него. Старик сидел спокойно, только слегка прикрыл глаза, но ни один мускул на лице его не дрогнул. Сергей еще чуть прижал курок, а потом резко опустил пистолет. По залу пронесся вздох облегчения, казалось даже стены громко выпустили воздух из своих каменных легких и только старик со смешной бородкой не шевельнулся. Он сидел спокойно и недвижно и в нем чувствовались сила и мудрость. "Памятник, монумент, каменное изваяние," пронеслось в голове у Сергея.

– Ты не боишься?
– удивился Сергей.

– А чего мне бояться?
– вопросом на вопрос ответил старик.

– Ну как же? У меня пистолет и я могу выстрелить. Вон посмотри на них, - Сергей ткнул дулом в остальных членов правительства.

Старик повернул голову. Да, жалкое зрелище. Все шестеро сидят и трясутся, лица бледно-зеленые с подергивающимися щеками и веками, искаженные страхом. Этот, его правая рука, в которого пистолетом тыкали весь в испарине, хорошо хоть не обоссался, а толстуха как брякнулась, так и лежит недвижимо.

– Друг Волков...

– Не называть меня другом!
– рявкнул Сергей.
– Я тебе не друг. Развелось друзей, понимаешь ли, а на проверку, так каждый первый готов меня засадить в психушку, за решетку, а то и просто похоронить живьем. Засунуть в ящик и пустить в пояс астероидов.

– Откуда он знает?
– воскликнул кто-то.

Старик вскинул руку и вновь наступила тишина.

– Ну хорошо, парень, - снова задергалась смешная бородка. Не хочешь быть другом, не надо, хотя если ты и сможешь найти здесь друга, то это я. Ты говорил, что я не понимаю тебя и не боюсь. Не боюсь - да, но знай, что никто не сможет тебя понять лучше меня.

– Ты самоуверен, - пистолет Сергея в который раз устремился в старческое лицо.

– Да убери ты пушку, - взорвался старик.

– или пристрели, но только смерть меня не страшит. Я знаю, что такое бояться заснуть и не проснуться, более того я чувствую и понимаю твою боль. Это твоя жена или... или не жена, не важно... У меня сын также заснул. Ты знаешь, что такое потерять единственного сына? А мой сын... сынок... сынуля... он...
– старик всхлипнул.
– Так что стреляй.

Сергей стоял чернее тучи, на его лице наконец появилось осмысленное выражение. Рука с пистолетом опустилась вниз.

– Прости, - выдавил он.
– я не знал и даже подумать не мог.

Взгляд Сергея упал на остальных шестерых, сжавшихся в углу в трясущуюся кучу. В глазах Сергея снова загорелся сумасшедший блеск.

– Тогда я постреляю этих отморозков, - хищное дуло взметнулось вверх и уставилось на кучку людей.

– Зачем?
– старик поднял голову, глаза его были сухими, а голос звучал ровно и твердо.
– Зачем тебе это надо? Что тебе это даст? Пойми ты наконец, что они может еще несчастнее тебя. Да, ты потерял близкого человека, ты можешь потерять и всех близких тебе людей, и сам можешь каждый миг погибнуть. Да, ты чувствуешь ни с чем не сравнимую боль, когда болит не тело, а душа, все это так. Но посмотри на них. Посмотри! А теперь на себя. Знаешь в чем разница? Ты живешь, а они существуют. Они только жрут и гадят. У них вся жизнь распланирована, разложена по полочкам. У них запланировано все. У них распланированы даже любовь и наука. Ты считаешь, что может быть запланированное счастье?

Сергей посмотрел на тело любимой женщины:

– Нет, - вырвалось у него, а старик продолжал, смешно потряхивая бородкой:

– Или ты думаешь, что может быть прогресс поставленный на конвейер? Развитие науки запрограммированное на сто лет вперед? Это же дурь, нужна идея, гениальная идея, а пока идеи нет это не развитие, а спланированное усовершенствование старого. Я не знаю откуда взялось это... ну эти сны, но я знаю только одно: кто бы и зачем это не устроил, это пойдет на пользу. Это глоток свежего воздуха, это заставляет людей жить. А эти... Да они даже не знают, что это такое, они не понимают и не способны понять.

Сергей опустил пистолет. За его спиной раздался щелчок и резкий голос произнес:

– Брось пистолет на пол, отпихни его ногой, а затем ложись на пол, руки за голову и не шевелись.

Сергей повернулся, старик поднял голову.

Оба увидели одно и тоже. За спиной Сергея вдоль стены стояло четыре десятка молодых парней в форме ГП с оружием в руках. В лицах парней чувствовалась решимость, пальцы на спусковых крючках, готовые в мгновение ока разрядить грозное оружие в Сергея. Сергей посмотрел на лица полные решимости и поднял руку с пистолетом на уровень груди.

– Не стрелять, - голос старика разнесся по залу тихий, но мощный и грозный.
– Не стреляй, Сережа, прошу тебя, - добавил он так же тихо, но уже более ласково.

Это ласковое "Сережа", которое не могло прозвучать здесь в стенах этого зала по отношению к нему никогда, а в данной ситуации и подавно ударило по ушам, и рука Сергея дрогнула.

– Что вы такое говорите?
– прокричал резкий напряженный голос с другой стороны, и рука Сергея снова напряглась.

– Я сказал не стрелять, - все также тихо сказал старик и в голосе его помимо мощи появилось раздражение.