Каптерка, в которую они вошли, напоминала хорошо подготовленную декорацию в каком-то спектакле. Только люди в ней были настоящие, и Глеб, заметив, как стражи уставились на него, впервые почувствовал себя неуютно из-за отсутствия одежды.

Если он хотел вести с ними нормальный разговор, прежде всего, следовало упрятать свое искусственное тело в плотно закрытый комбинезон. Сейчас он пожалел, что не воспользовался теми защитными костюмами, которые видел в шлюзовой камере станции. Теперь знакомство придется начинать с просьбы, но это все же лучше, чем стоять перед этими семью мужиками в обнаженном виде. У некоторых из них даже челюсти отвисли от изумления. Похоже, и тот, что открывал ему люк, только сейчас понял, какого необычного гостя привел на корабль.

— Ладно вам на меня пялиться, я, конечно, выгляжу странно, но тем не менее я самый обыкновенный человек. Дайте какую-нибудь одежонку, и я вам объясню, почему предстал перед вами в таком виде.

Одежонку ему выдали, не слишком чистую, зато подходящую по размеру. Объяснение тоже проходило нормально. Главным образом потому, что со стола еще не успели убрать остатки вечерней попойки, и сейчас мучимые головной болью и усилившейся жаждой мужики слушали его не слишком внимательно, отдавая предпочтение не его рассказу, а стоявшим на столе початым бутылям с вином. Разумеется, он не собирался рассказывать этим незнакомым людям всего, что с ним произошло. Чтобы как-то объяснить свой необычный вид, Глеб наудачу сказал, что стал таким после встречи с хозяином замка, и, к его удивлению, это объяснение не вызвало никаких вопросов. Лишь один из стражей, отвернувшись в сторону, тихо проговорил:

— Что делают с людьми, сволочи! — и тут же постарался утопить свою невольно вырвавшуюся реплику в вине.

После того как Глеб переоделся в «человеческую» одежду и отдал должное кислому вину, чтобы не выделяться в этой пестрой компании, на него и вовсе почти перестали обращать внимание, и он смог постепенно перейти от рассказа о своих злоключениях к внимательному изучению обстановки в каптерке и попытке найти ответ на вопрос, для чего здесь вообще держат этих людей.

Беспорядочно разбросанное по всей комнате холодное оружие, невычищенное и несмазанное, говорило о том, что этим людям вряд ли приходилось когда-нибудь защищать свою жизнь с помощью ржавых и тупых мечей. Он обратил внимание и на то, что хотя лезвия не наточены, ярко сиявшие рукоятки содержались в образцовом порядке, так же как перевязи. Оружие явно выполняло здесь чисто ритуальную и даже какую-то бутафорскую роль.

Глебу не нравилось, как стражи проходов держатся и говорят — замедленно и словно через силу. Они, конечно, изрядно выпили накануне, но дело было не только в этом, чем-то их обработали — наркотик или гипноз…

Как бы между прочим Глеб перешел от рассказа к расспросам. На его вопросы отвечали далеко не всегда, иногда отмахиваясь, словно от назойливой мухи, да и задавать вопросы ему приходилось, соблюдая максимальную осторожность — не хотелось демонстрировать перед этими людьми свою полную неосведомленность в том, что произошло в мире за минувшие тысячелетия.

Кое-что ему все же удалось выяснить. Больше всего Глеба поразил тот факт, что они ничего не знали о Земле. Или старательно делали вид, что не знают… Впрочем, говорили они вполне искренне и, похоже, сами верили в то, что говорили. Видимо, колонии Земной Федерации за эти годы расползлись по разным звездным системам, добились полной независимости, развились в самостоятельные государства и постепенно забыли о своей изначальной родине. Земля в представлении этих людей была легендарной планетой, в подлинное существование которой давно уже никто не верил. Если, конечно, эти свои представления о Земле они не получили с помощью внушения. Постепенно Глеб все глубже погружался в трясину сомнений, недоверия и непонимания.

Ему особенно не нравилось то, что как только он пытался задать конкретный вопрос о корабле, на котором они находятся, как только он пытался выяснить, каким образом они сюда попали и чем занимается хозяин этого корабля, ответом ему было гробовое молчание.

Все разговоры мгновенно смолкали, и, в конце концов, очевидно, не выдержав его бесцеремонности, один из этих горе-воинов, больше похожих на крестьян, несколько прояснил ситуацию:

— Князь предупредил нас о твоем возможном появлении и приказал пропустить на корабль. Но он ничего не сказал о том, что мы обязаны выслушивать твои глупости. Если ты не прекратишь задавать свои дурацкие вопросы, мы вышвырнем тебя обратно к наружным стражам. Так что лучше помолчи и прибереги свое любопытство до возвращения князя. Здесь за длинные языки жестоко наказывают. — Человек, сказавший это, был худ и желчен, он держался по отношению к Глебу откровенно враждебно с самого его появления в каптерке. К несчастью, этот худой, раздраженный на всех и на все страж был старшим в карауле, так что Глебу пришлось удовлетвориться тем, что уже услышал, и прекратить расспросы, чтобы не ухудшать свое и без того довольно шаткое положение.

Сделав вид, что он полностью поглощен кувшином с отвратительным кислым вином, Глеб углубился в собственные мысли, пытаясь проанализировать то, что уже удалось выяснить, одновременно угловым зрением продолжая внимательно изучать окружавшую его обстановку.

Каптерка была частью голубой башни. Судя по размерам и круглым стенам, это помещение занимало всю ее ширину. Если даже в центральной части башни находились лифтовые кабины, все равно в полу должен быть аварийный люк, ведущий в моторный отсек башни. Лифты в аварийной ситуации могли отказать. На любом известном ему корабле всегда имелся запасной проход к двигателям. Уткнувшись в кувшин и старательно изображая слегка захмелевшего человека, Глеб осторожно, квадрат за квадратом изучал пол под своими ногами. Он помнил, как плотно прилегал к поверхности башни наружный люк, следовало и здесь ожидать чего-нибудь подобного. Нечто такое, что не заметишь с первого взгляда и вообще не заметишь, если не знаешь, что ищешь. Такой аварийный проход всегда предназначался лишь для специалистов с особым допуском, тщательно охранялся и был защищен от непрошеного вторжения посторонних. Серьезная диверсия на корабле была наиболее вероятна именно в энергетическом отсеке, и любой капитан должен был позаботиться о том, чтобы вход в него был как можно более труднодоступен для непосвященных.

В конце концов, Танаеву удалось обнаружить под столом нечеткий квадрат, ограниченный едва заметной окантовкой.

Люк был там, где ему и положено быть, и Глеб почти наверняка знал, куда он ведет. Что же, возможно, придет время, когда это открытие ему пригодится.

Но помещение каптерки, даже вместе с расположенным под ней энергетическим отсеком, никак не могло занимать всю высоту башни. Над ней располагались какие-то другие помещения, и Глебу очень хотелось выяснить, что там находится. Он уже не надеялся получить от захмелевших стражей никакой дельной информации. Беседа давно перешла в русло «кто кого уважает».