Мало-помалу в спор втянулась вся площадь. Одни говорили, что дракон может и слезы лить и видеть, другие - что не может. Слова перешли в крики, крики - в вопли, вопли - в махание рук, а там уж заработали кулаки, и началась такая катавасия, что боярин рассвирепел. - Тихо вы, олухи безмозглые!
– рявкнул он.
– Ваше дело помалкивать, старейшины без вас разберутся! Иначе для чего мне старейшины? Ну-ка, советники мои, пораскиньте мозгами и скажите, может дракон видеть, когда у него из глаз слезы льются? Не успели старейшины открыть рот, как ужасающий рёв снова потряс всю округу. Люди на площади в испуге прижались друг к другу. Боярин, старейшины и военачальники попрятались за зубцами башни и зажали уши, чтобы не слышать несмолкающего рёва, такого страшного, будто с дракона живьём сдирали шкуру. Увы! В пещере происходили дела куда ужаснее! Там погибал не дракон, там гибли дровосеки! Как это случилось? Замысел Колуна оказался плох либо дрогнула его дружина? Ни то, ни другое: дровосеки были людьми смелыми и верными, а замысел их воеводы хитёр и хорош. И всё бы, наверно, произошло так, как было задумано, если бы в решающую минуту не сплоховал дровосек по прозвищу Заячья Губа. Как вы помните, ему следовало дожидаться дракона на уступе скалы над самым входом в пещеру и оттуда дунуть перцем в единственный глаз чудища. Прекрасно. Но когда дракон, привлечённый ослиным рёвом, высунул голову, у Заячьей Губы затряслись руки, и перец попал дракону не в глаз, а в нос, в огромные его ноздри! Вот тут-то и стряслась беда: дракон чихнул! Залёгших в засаде дровосеков подхватило словно вихрем и понесло к обрыву. Дракон чихнул ещё раз и ещё, так что рухнули в пропасть даже те, кто попрятался за валунами или в дальнем кустарнике. Люди, деревья, камни, топоры - всё смешалось в одну лавину, а дракон, продолжая чихать и реветь, в ярости дробил хвостом скалы, и на дровосеков низвергался каменный поток. Однако Колун не потерял присутствия духа. С горсткой самых отчаянных храбрецов он всё же проник в пещеру, чтобы убить дракона либо с оружием в руках пасть в бою. Громоподобное "апчхи" снова отбросило дровосеков назад. Убедившись, что все их усилия напрасны, они отступили на соседнюю поляну. Там уже был кое-кто из их уцелевших товарищей. При виде Заячьей Губы Колун даже затрясся от злобы: - На куски разрублю тебя! Трус! Размазня! Предатель! - Я... я... п-п-промахнулся!..
– оправдывался тот, заикаясь. - Оставь его, - увещевали дровосеки своего разъярённого вожака.
– Пускай живёт! Пускай позором расплачивается за свою трусость. Эта плата подороже, чем смерть! - Да мне-то как теперь быть?
– сокрушался Колун.
– Как снести насмешки Зверолова? - Скажи спасибо, что дракон чихнул и нас отбросило от пещеры, не то верная бы гибель!
– утешал Колуна дровосек, у которого была сломана рука. - У него из ноздрей вылетало пламя! Мне усы спалило! Видали? Будь он трижды проклят, этот дракон!
– горевал об усах другой дровосек, не замечая, что ранен в голову. - Усы-то вырастут, а вот дракона врасплох застать нам никогда больше не удастся!
– не мог успокоиться Колун.
– Никогда! Ох, и поиздевается надо мной Зверолов! Нет, лучше смерть! Зарубите меня! - Чем друг друга рубить, лучше Зверолову башку снести, если он посмеет насмешки строить, - сказал молодой дровосек, у которого был рассечен лоб, а рубаха разодрана в клочья. - Твоя правда! Это куда лучше!
– согласился Колун. Мрачно сверкнув глазами, он топнул ногой и скомандовал: - Вперёд! Домой шагом марш! Близился полдень, когда вереница прихрамывающих, стонущих и охающих людей подошла к селению. Впереди шагал Колун в разодранной до пояса рубахе, весь в синяках и кровоподтёках, но с дерзким взглядом и гордо вздёрнутой головой. На площади у крепостных ворот дровосеки остановились. Поняв по их виду, что произошло, Калота разразился бранью и упрёками: - Скоты! Негодяи! Удрали? Струсил Колун-хвастун? - Не удрали мы, твоя милость, - попробовал втолковать ему Колун.
– Сдуло нас, как ураганом. - А ума не хватило набить в карманы камней, чтобы стать потяжелее? Похвалялись ведь, что вы похитрей пастухов!
– не унимался Калота. - Пошёл бы ты сам на дракона, твоя милость! У тебя небось войско есть, стражники да слуги!
– разозлился Колун и, дерзко выпрямившись, крепче сжал в руке топор, готовый достойно встретить любой удар или обиду. - А крепость, болван? Кто будет крепость мою оборонять от таких, как ты, с издёвкой спросил Калота, - если я пойду на дракона с войском и слугами? - Давно бы нам снести эту проклятую крепость - да тебе на голову! Взбешённый Колун погрозил боярину топором.
– Давно бы! - Бунтовщик! Вяжите его!
– завопил Калота. Стражники кинулись к Колуну, но дровосеки заслонили его, давая понять, что не дадут своего вожака в обиду. Оценив положение, Гузка шепнул Калоте: - Что ты делаешь, боярин! Разве сейчас время? Не зли мужиков, они и так обозлённые из-за дракона, того и гляди, бунт поднимут. Надо с ними пока помягче. - Коли так, я удаляюсь в свой замок!
– побагровел от злости Калота. Пускай мужики сами выпутываются как знают! Пускай попробуют пожить без боярина, твари неблагодарные! Гузка дёргал его за рукав, чтобы он говорил потише, но разгневанный боярин не мог утихомириться. - Скатертью дорожка! Больно ты нам нужен!
– раздались голоса. Толпа угрожающе загудела. Гузка шепотком да под локоток всё-таки увёл Калоту. Военачальники последовали за своим повелителем, а старейшины, по совету всё того же хитрого Гузки, остались наблюдать за ходом событий. После ухода боярина шум на площади стал громче прежнего. - Боярин схоронился в крепости, ему всё трын-трава!
– кричал Козёл.
– Он там годами отсиживаться может, потому подвалы у него набиты и вяленым мясом, и зерном, и бочонками вина. А вот нам как быть, если дракон сюда двинется? Мы-то куда спрячемся? - Подадимся выше, в горы, - сказал тот дровосек, у которого был рассечен лоб. - Куда это? К орлам поближе? А воду где брать будем? Хлеб?
– язвительно спросил Двухбородый и решительно заявил: - Нет! Либо мы, либо дракон! - Подожжём лес, - предложил кто-то.
– Дракон и погибнет. - А что мы, углежоги, делать будем, если весь лес сгорит?
– поднялся старый углежог, чёрный и весь в морщинах. - А мы, охотники? - Козопасы тоже не согласны! Козу золой не накормишь!
– раздались другие голоса. Тогда шагнул вперёд один каменщик: - Давайте завалим пещеру камнями. Дракон и задохнётся! - Да он одним взмахом хвоста скалы рушит, а ты его замуровать думаешь! оборвал каменщика кто-то из дровосеков. - Тихо, вы!
– цыкнул на спорящих Гузка.
– От имени боярского совета предлагаю заключить с чудищем мир. - Мир?!
– понеслись отовсюду удивлённые возгласы. - Да, мир!
– повторил Гузка.
– Это самое разумное. Будем кормить дракона, и тогда он не причинит нам вреда. Из каждых десяти коз одну - дракону, из каждых двадцати коров - одну ему же... Как боярину! - Выходит, нам теперь уже не одного, а двух бояр кормить?
– негодующе закричал Колун, ещё не забывший обиды. - Двух чудищ!
– поправил его Козёл. Толпа зашевелилась, поднялся ропот, гул, но Зверолов замахал своей лисьей шапкой, шум стихнул, и Главный Охотник громко, чтобы его услыхал и боярин, крикнул: - Люди! Чем сжигать лес, лучше в самом деле заключить с драконом мир! Это говорит вам не кто-нибудь, а я, Зверолов, у которого на теле десять ран от кабаньих клыков, три - от медвежьих и с десяток - от волчьих... - Жаль, они тебя совсем не задрали!
– разозлился Козёл.
– Люди, это он к боярину подъезжает, чтобы тот назначил его капитаном стрелков! А о том не думает, где нам взять столько коз и коров, чтобы обоих драконов прокормить! Козёл был прав, но охотники шумно поддержали Зверолова, а Гузке только того и было нужно. - Вот это умные речи!
– снова вступил он в разговор; - От имени боярина предлагаю послать гонца, спросить у дракона, согласен ли он, и дело с концом! Будем жить да поживать в мире и покое. - Кто пойдёт?
– обвёл толпу взглядом Варадин. Все молчали. Одни боялись идти к дракону, другие не хотели заключать с ним мир. - Кто пойдёт?
– спросил Гузка.
– Пускай идёт кто-нибудь из старейшин! Они поумней нас, им и идти!
– крикнул Двухбородый, подмигнув односельчанам. - Для этого дела ума не требуется! Были бы ноги да здоровая глотка, чтобы дракон издали услыхал. Вон у Волопаса голос зычный, он пускай и пойдёт, неожиданно предложил Гузка. Толпа расступилась, и перед Гузкой предстал парень с короткой толстой шеей и туповатым лицом. - Ну-ка, крикни, - приказал ему Гузка.
– Послушаем, умеешь ты кричать или нет. - Эхе-хе-хо-х о-о-о-о-о!
– рявкнул Волопас, не ожидая дальнейших приглашений.
– Эхе-хе-хо-хо-о-о-о!
– повторил он, но и первый возглас убедил всех, что другой такой глотки не сыскать во всей округе. - Хватит, хватит!
– взмолился Гузка, зажимая уши.
– Ступай спроси у дракона, согласен ли он жить с нами в мире. Только осторожней, в пещеру не входи! Сверху окликни его, со скалы, что по другую сторону ущелья. Спроси, чего ему надо. Какую он с нас возьмёт дань. Понял? - Ага, - кивнул Волопас, подвязал покрепче свои царвули1 и с важным видом отправился вести переговоры с чудищем.

ГЛАВА ПЯТАЯ. ПЕРЕГОВОРЫ С ДРАКОНОМ. КАК СОЗРЕЛО РЕШЕНИЕ НАЧАТЬ ВОЙНУ.

Волопас точно исполнил приказание Гузки. Он пошёл не вдоль реки, а прямо к скалам, что высились на другом берегу, как раз напротив пещеры. Сверху вход в пещеру был хорошо виден, к тому же тут было вполне безопасно, потому что пещеру отделяло от скал глубокое ущелье, на дне которого шумно пенилась река. Голосистый посланец выбрал самый высокий утёс, вскарабкался на него, и над ущельем пронёсся клич: - Э-ге-ге-эй, дракон! Ты слышишь меня, да? "Да-а!" - откликнулось эхо. Волопасу и в голову не пришло, что ему отвечает эхо, он поверил, что с ним говорит сам дракон, и продолжал кричать в полный голос: - Старейшины и боярин Калота прислали меня спросить, хочешь ты жить с нами в мире, а мы за это будем платить тебе дань. "Да-а-а!" - снова донеслось из пещеры. И обрадованный Волопас прокричал: - Какую ты хочешь дань? Может, будешь есть коз? "Ко-оз!" - опять ответило эхо. - А коней? "Не-е-е!" - Ишь ты, привередничает! Коней ему не надо, а у купца ослов и верблюдов за милую душу слопал!
– проворчал Волопас.

– Тебе небось теляток надо?
– снова крикнул он, и эхо опять принесло утвердительный ответ.
– Губа не дура! Понимает, что сладко, проклятый драконище!
– пробормотал Волопас, потом набрал в лёгкие побольше воздуху, и через ущелье полетел новый вопрос: - Сколько голов тебе нужно в день? Говори! "Ри-и-и-и!" - принесло в ответ эхо. - По три в день?!
– схватился за голову глупый Волопас.
– Матушки мои! Волов бы ему старых скормить, чтоб подавился, так нет - ему телят подавай!.. А кого тебе - тельца или телицу?
– растерянно спросил он. Долетевшее эхо прозвучало как "девицу", и Волопас, выпучив глаза, в отчаянии стал рвать на себе волосы. "Девицу?! Да мыслимое ли дело девицу отдавать на съедение? Может, я ослышался? Спрошу-ка ещё раз", - подумал он и опасливо переспросил: - Тебе и вправду, девицу подавай? "Давай..." - прокатилось эхо. - Сгинь! Пропади ты пропадом, чудище проклятое!
– выругался Волопас.
– Я ещё в жизни ни на одну девушку взглянуть не посмел, а он ими обедать собирается!.. Эй, дракон! Мы тебе вместо девицы по две телицы давать будем. Согласен иль нет? Вопрос доказывал, что Волопас не так уж глуп, но ответ, как и следовало ожидать, был отрицательный. Тогда Волопас пустился на хитрость: - Может, ты лучше наших старейшин слопаешь? Они жирные! Согласен на старейшин, нет? "Не-е-е!" - Вот обжора окаянный! Знает, что у старейшин мясо жилистое, старое, а у девушек - нежное, молодое. Чтоб тебе сдохнуть!
– выругался парень, который только с виду был грубый, сердце-то у него было доброе. Всю обратную дорогу он думал, как быть, а потом наконец надумал: "Перескажу старейшинам, что ответил дракон, пускай они решают, как быть. Значит, так..." Он остановился, припоминая, что должен передать старейшинам. - Значит, так... одну козу, - бормотал он, загибая пальцы, чтоб не сбиться, - трёх телят и одну девушку... Каждый день! О небо! Весть о том, что дракон требует каждый день на обед козу, трёх телят и одну девушку, до смерти испугала крестьян. Все снова сбежались на площадь, поднялся крик, спор. - Девушек - ни за что!
– решительно заявил Козёл.
– Даже когда мы в рабстве были у туполобых, и то не покупали мир такой ценой! Девушек в жертву приносить! - Коз, телят - так и быть, но девушек - нет!
– поддержал его молодой дровосек с рассечённым лбом.
– Вдруг мир с драконом продлится, скажем, триста дней? Где мы возьмём триста девушек? В Петухах и без того девушек мало, многим парням приходится привозить невест Из дальних краёв. - Дракон и вправду девушек требует?
– в третий и четвёртый раз спрашивал Гузка злосчастного посланца. - Разрази меня гром, если я ослышался! Своими ушами слыхал!
– в третий или четвёртый раз клялся тот.
– Я спросил, кого ему - тельца или телицу, а он в ответ: "Девицу, девицу!" - Это что же, дракон по-человечьи говорить умеет?
– удивился Панакуди. Но Калота из окна дворца прикрикнул на него: - Да он своими ушами слышал! И не одним ухом, а двумя!.. Ведь двумя, верно?
– обратился он к Волопасу.
– Ты обоими ушами слышал? - Обоими, обоими!
– подтвердил тот. Но Панакуди всё ещё сомневался: - Да у тебя небось уши немытые! Калота опять оборвал старика: - Это не помеха! По себе знаю!
– И, обращаясь ко всем, продолжал: - Слово за вами, мужики! Думайте и решайте. У меня во дворце ни одной девушки нет. - А дочка твоя, боярышня Анна-Мария-Лизекалота?
– спросил Колун. - Моя дочка уже сосватана за боярина из Нижнего Брода, она в счёт не идёт!
– ответил Калота, злобно сверкнув глазами. - Опять хитрит, изворачивается!
– поднялся ропот, но открыто возразить боярину никто не посмел. Только Двухбородый троекратно выругался: - Кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий, кабан толстобрюхий! - А ну, утихомирьте-ка их!
– крикнул Калота стражникам.
– Распустили языки! И хотя Гузка подавал ему знаки - мол, предоставь всё мне, твоя милость, я уломаю мужиков, - он грозился и орал. Стелуд затрубил в боевой рог, остальные стражники натянули тетиву луков, прицелились, и тишина на площади восстановилась. Тогда заговорил Панакуди. - Предлагаю перегородить реку!
– крикнул он.
– Вода подымется и затопит дракона... - Не годится!
– раздался голос Калоты.
– Не годится! Если вы запрудите реку, что станет с моими водяными мельницами? Вам же самим негде будет пшеницу молоть. С голоду околеете! Не понимаете, что ли? - Была б пшеница, она и немолотая хороша - вари да ешь!
– заметил кто-то. - Пшеницы не будет - желудями прокормимся!
– поддержал его другой. Но Калота находил новые увёртки. - Вы ещё, того и гляди, сено жрать начнёте! Нет, не позволю я вам жёлуди есть, чтобы потом не говорили, будто при боярине Калоте люди желудями кормились, как дикие свиньи. - Лучше пусть нас дракон съест!
– не упустил случая подлизаться к боярину Гузка. - Ясное дело, лучше!
– поддержали Гузку остальные старейшины.
– Губить мельницы нельзя. - Оттого у них о мельницах забота, что там денежки боярина Калоты!
– под смех толпы выкрикнул Панакуди. - Что? Что ты там сказал про Калоту? Под грозным взглядом боярина смех разом прекратился. - Не про Калоту, а про охоту, твоя милость, - ловко отговорился Панакуди. - Какую охоту? - Да на зайцев. Любил я в молодости на зайцев охотиться. - Кривишь душой, Панакуди, - с укоризной поглядел на него Колун. - Не душой я кривлю, а языком мелю, - ответил Панакуди.
– Чего ещё делать остаётся? - Думать, как быть! У всех у нас невесты есть, дочери или жёны! - Так защищайте их, на то вы и мужчины! Слова Панакуди подбодрили крестьян, и понеслись выкрики: - Не отдадим дракону девушек! - Лучше пойдём на него войной! - Как нам без жён на свете жить? Шум всё усиливался. - Кто нам детей будет родить? - Кто будет в поле жать? - Кто прясть будет? - Огороды копать? - Кто будет нас утром обувать, вечером разувать?

– Кто будет на стол подавать? - Пол подметать? - Бельё стирать? И много-много вопросов посыпалось градом, пока не слились в общий возглас: - Не-е-ет! Не отдадим дракону девушек! Не отдадим! - Но это означает войну!
– пытался перекричать шум Гузка. На что тут же последовал дружный ответ: - Война так война! - Ну, дело ваше!
– махнул Калота рукой.
– Воюйте, коли есть охота. Но кто поведёт вас в бой? Крестьяне переглянулись. Одни потупили глаза, другие попятились... - Я вижу, желающих повести дружину среди вас нету?
– Гузка окинул площадь насмешливым взглядом.
– Вчера спорили, кто пойдёт первым, а теперь?.. - Я уже попытал счастья!
– отозвался Колун и, содрав с себя рубаху, показал кровоточащие раны. - Где Зверолов? Где Главный Охотник?
– закричал Козёл.
– Ведь он хотел вчера пойти на дракона? - Зверолов! Где Зверолов? Найти Зверолова!
– раздались и другие голоса, и вскоре уже вся толпа хором звала: - Зве-ро-лов! Зве-ро-лов! В самом деле, где же находился в это время Главный Охотник? Прятался за чужими спинами или сидел в какой-нибудь хижине по соседству, ожидая, чем окончится сходка, - этого мы не знаем, но в ответ на многоголосый зов он вышел на площадь. - Я здесь!
– крикнул он, гордо сверкнув очами. - Поведёшь своих охотников на дракона?
– спросил его Гузка. Немного подумав, Зверолов тряхнул головой и сказал: - Поведу!
– И повторил ещё раз: - Поведу! Но я ставлю два условия. Если вернусь живым, ты, боярин, наградишь меня так, чтобы я и в старости жил припеваючи. Это первое. И второе: из тех девушек, что я спасу, двух отдадите мне в награду за храбрость. Одна мне будет женой, другая - её служанкой. При этих словах крестьяне помрачнели, а девушки оживились. Они пошушукались, сбившись в кружок, а потом одна из них, самая видная и пригожая девушка во всём селении, по имени Джонда, выступила вперёд и сказала: - Мы, девушки, согласны! Но при одном условии: ты должен обеим своим избранницам принести по ожерелью. - По два, даже по три ожерелья принесу!
– хвастливо пообещал Главный Охотник.
– И не только им, а всем женщинам нашего селения! - Погоди, выслушай меня до конца, храбрый Зверолов, - продолжала Джонда. Ожерелья должны быть не из ракушек или ореховой скорлупы, а из когтей трёхголового чудища. Воротишься с такими ожерельями - выбирай любую из нас. Каждая согласится стать тебе женой или жене твоей - служанкой. - Умница, девушка!
– похвалил её Панакуди. Толпа одобрительно зашумела, а Зверолов поспешил согласиться: - По рукам! Будут вам ожерелья из драконовых когтей! Потом обернулся к своим охотникам и скомандовал: - Охотники, ко мне!

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ПОХОД ЗВЕРОЛОВА. КАК ОН НАЧАЛСЯ...

Все расступились, пропуская охотников, и вскоре Зверолова окружила сотня мужчин, вооружённых кривыми ножами и луками, с колчанами у пояса, в шапках из звериных шкур. - Клещи с собой захватите!
– было первым распоряжением Главного Охотника.
– Чтобы сдирать когти с драконовых лап! И верёвки захватите тоже, чтобы нанизать когти, я обещал всем женщинам селения по два ожерелья из драконовых когтей. - А хватит у него когтей на всех?
– спросил один из охотников. - Не хватит когтей - из зубов ожерелья наделаем!
– ответил Зверолов, сердито топнув ногой. - Слава Зверолову! Слава!
– раздались громкие возгласы. Кричали и Калота, и Варадин, и Кутура, и даже боярские военачальники. Молчали лишь пастухи и дровосеки, молчали и неодобрительно покачивали головой Козёл, Двухбородый и Панакуди. - Хвали сон, когда сбудется!
– не выдержав, сказал старик. Само собой, эти мелочи остались незамеченными. Зверолов продолжал отдавать всё новые приказания и распоряжения, а потом начался боевой смотр отряда. Охотники проходили перед своим вожаком, а он осматривал луки, ножи, стрелы, проверял, крепки ли ремни, достаточно ли сала и овсяных лепёшек в торбах. Если оружие и снаряжение оказывались в порядке, голос его звучал ласково, если нет - угрожающе: - Оперение у стрелы поправить!.. Остриё не наточено!.. Почему стрела ореховая, нужны кизиловые! И негодные стрелы он с треском переламывал пополам. - Эта годится - проходи!
– продолжалась проверка.
– И эта тоже. У этой наконечник ржавый! Болван! Продери на точильном камне и в другой раз помни: стрелы надо смазывать медвежьим жиром. Так один за другим прошли перед Звероловом его воины. Пора было строиться в походную колонну. - Станови-и-ись!
– гаркнул Зверолов, и не успел голос его удариться о крепостную стену и отозваться эхом, как охотники уже стояли ровным, в ниточку, строем.
– Руку на колчан кла-ди! Вторая команда была выполнена так же чётко. - Стрелу выни-май! Раздалось грозное шипение, и у каждого в руке появилась стрела. - Тетиву натя-ни!
– последовала новая команда. И теперь в руках у охотников появились грозные луки, готовые послать смертоносные стрелы в любую цель, какую укажет Зверолов. - Смир-р-р-но! Охотники словно окаменели, и на глазах крестьян, у которых перехватило дыхание при виде столь мудрёных боевых приёмов, Зверолов твёрдым шагом подошёл к боярину, поднял над головой меч и воскликнул: - Главный Охотник имеет честь явиться перед твоей милостью! Моя дружина готова сразиться с драконом для прославления твоего боярского имени! - Ах, подлец!
– послышались в толпе негодующие голоса.
– Подмазывается к Калоте! Польщённый оказанными ему почестями, боярин заулыбался. - Вперёд, на дракона!
– крикнул он и зачем-то тоже выхватил из ножен свой меч. - Ре-ре-рее-е-ей!
– раздался в ответ боевой клич охотников. - Шагом марш!
– отдал приказ Зверолов. Охотничья дружина двинулась вслед за своим предводителем, и снова полетела над площадью боевая песня. Только вместо "Трам-там-там, тарарам!" охотники заканчивали песню своим боевым кличем: Рере-ре-ей, рере-ре-ей! Рере-ре-ей, рере-е-ей! Так начался поход Зверолова, доблестного предводителя охотников, с десяток раз раненного клыками диких кабанов, трижды - медвежьими и много раз волчьими.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. КАК ПРОХОДИЛ И, ГЛАВНОЕ, ЧЕМ ЗАКОНЧИЛСЯ ПОХОД ЗВЕРОЛОВА.

Охотничья дружина строем направилась через лес, но не прямиком к пещере дракона. Зверолов повёл своих людей к скалам на другой стороне ущелья. Вслед за охотниками потянулись многие жители селения: пастухи, рыбаки, кузнец. Даже старики и дети увязались за дружиной - всем хотелось своими глазами увидеть, что произойдёт. - Эй, Зверолов, пещера-то вовсе не в той стороне!
– крикнул один из пастухов, решив, что Главный Охотник сбился с дороги. - Во-первых, я тебе не Зверолов, а воевода!
– оборвал его тот.
– А что касается пещеры и дракона, так это не твоего ума дело, на то есть воевода и военный совет! Пастух смущённо умолк, но Зверолов продолжал отчитывать его: - Отвечай; "Так точно, воевода!" - приказал он, грозно глядя на пастуха. - Так точно, воевода!
– покорно повторил тот. - Это тебе не коз пасти, - не унимался Зверолов.
– С охотником разговариваешь! После этого небольшого столкновения уже ничто больше не мешало дружине, и вскоре она подошла к тем скалам, что высились против пещеры, где обитал дракон. С этого самого места Волопас вёл утром переговоры с чудищем. - Готовьсь!
– крикнул Зверолов, завидя вход в пещеру.
– Зале-е-ечь! Охотники рассыпались цепью и залегли. Остался стоять только Зверолов. Он сдвинул набекрень свою лохматую шапку из лисьего меха, горделиво огляделся и только тут заметил пёструю толпу зевак и сочувствующих, которые гомонили поодаль, на другом конце луга. Он даже разинул рот от удивления. Толпа была куда многочисленнее его рати, и с каждой секундой по дорожкам, тропинкам, пробиваясь сквозь заросли, прибывало всё больше людей. Не веря себе, он протёр глаза, потом зажмурился, потом опять вытаращил глаза, хотел что-то сказать, но вдруг прикусил язык и погрузился в размышление. В голове у него начал складываться новый план, грандиознее и заманчивей прежнего. Он подумал о том, что может повести за собой не только охотников. Наступила долгожданная минута: он станет наконец первым человеком во всей округе. Разве посмеет кто тягаться со славным героем, победителем трёхголового чудища? Зверолов снова зажмурился, будто ослеплённый блеском своей будущей славы, перевёл дух и на этот раз негромко, но зато внушительно произнёс: - Люди! Я благодарен вам за доверие. Вы хотите разделить с нами радость победы. Я разрешаю вам это. Слушайте мои команды, исполняйте их, тогда мы будем потом вместе праздновать победу. Копьеносцы, ожидайте моего знака. Кузнец и рыбаки - в засаду! Детям залечь в кустарники! Старикам спрятаться за деревья! Трубач, труби в боевой рог! Все стали по местам, звуки боевого рога полетели над чащей, вызывая на бой невидимого врага. - В пещеру цель-ся!
– прозвучала заключительная команда, и на пещеру нацелилось больше ста хорошо отточенных, смазанных медвежьим жиром стрел. Прошло довольно много времени. Эхо, вспугнутое голосом Главного Охотника, успело раз десять прокатиться по ущелью, а чудище всё не показывалось. Эхо смолкло, наступила тишина, чудище по-прежнему не подавало признаков жизни. Охотники держали луки натянутыми, что было совсем не легко. Ведь луки, как известно, делаются из корней кизилового дерева, вдобавок хорошо высушенных. А дракон не вылезал и не вылезал из своего логова. - Долго мы будем дожидаться?
– не выдержал наконец охотник по прозвищу Опалённые Брови. - Что за дурацкие вопросы?
– огрызнулся Зверолов.
– Рано или поздно он высунется. Солнце стало клониться к закату, тени от копий стали вдвое длинней, чем сами копья, а дракон всё не показывался. - Зря только глаза таращим! Нету там никакого дракона!
– снова подал голос Опалённые Брови. - Неприятель в панике, потому и не вылезает, - объяснил Зверолов. - Да он, может, и вовсе не вылезет!
– сказал Колун. Пересилив стыд, он тоже притащился сюда. - Верные слова! Дракон будет отлёживаться себе в пещере, а нам так и держать луки наготове?
– спросил кто-то из охотников. - Ладно!
– нехотя согласился Зверолов.
– Давайте сообща подумаем, как быть дальше. Ну, говорите, - предложил он всем высказать своё мнение. - Я думал, всё по-иному будет, - первым заговорил Колун.
– Набросимся все разом на чудище - кто с топором, кто с луком или дубиной - и прикончим его... А мы застряли тут, и ни тпру ни ну... - Сразу видно неуча дровосека!
– разозлился Зверолов.
– Ничего в ратном деле не смыслит, а туда же лезет! Сказать стыдно - топорами да дубинами советует воевать! Так уж давно никто не воюет!
– Зверолов всё больше наливался злобой.
– Так дикари воевали, пока люди стрел не придумали. - Известное дело!
– поддержали его охотники. - Стрела в руках настоящего воина - непобедимое оружие!
– начал бахвалиться Главный Охотник.
– Я как-то раз выстрелил в кабана, и представляете - стрела вошла ниже хвоста, а острие вышло через ноздри! Оказался он у меня точно на вертеле, я его так на костре и изжарил... - Одно дело - кабан, другое - дракон, - возразил ему дровосек с рассечённым лбом.
– Кто-кто, а я-то уж знаю, с чем его едят. - Ага, вы, дровосеки, его поперчить пробовали, да переперчили... язвительно бросил Зверолов. - Слушайте, хватит вам спорить и друг дружку на смех поднимать!
– сказал тут один из пастухов.
– Хотите, я выманю дракона из пещеры? - А что? Выманивай!
– согласился Зверолов. Пастух подошёл к краю пропасти и начал жалобно блеять - точь-в-точь как овца, у которой отняли ягнёночка. И тут из пещеры донёсся треск, похожий на треск ломающихся сучьев, потом сиплый хрип, который становился всё громче, превратился в рык, рык - в рёв, и вот наконец голова чудища высунулась из пещеры. - Вылезает!
– закричал кто-то из копьеносцев и плюхнулся от страха на землю. - О небо, спаси нас!
– раздались испуганные возгласы. - Луки! Стрелы! Быстрей!
– крикнул Зверолов.
– Стреляй! Разом натянулись тетивы целой сотни луков, и сотни стрел со свистом и жужжанием полетела в страшное чудище. Но только коснулись его, сразу отлетели и попадали наземь, погнутые и переломанные. Пастух первый заметил это. - Зря стараетесь, братцы!
– крикнул он.
– Стрелы ломаются о его чешую, как соломинки! Стойте, не тратьте зря стрелы! - Значит, чешуя непробиваемая!
– призадумался Зверолов.
– Вот в чём загвоздка! Выходит, надо с него чешую содрать. Все изумлённо уставились на него. - Это как же?
– спросил кузнец.
– Освежевать что ль? - Зачем свежевать?
– Зверолову вдруг пришла в голову новая мысль: - Можно ошпарить!
– Увидев, что никто ничего не понимает, он начал горячо объяснять: - Если дракона ошпарить, чешуя сама с него слезет. Тогда и стрелы не будут отскакивать. А когда сто стрел из ста луков вонзятся ему в брюхо - несдобровать бедняге! Остаётся, значит, ошпарить дракона, и дело с концом. - Как же это сделать, воевода?
– спросил пастух.
– Говори, приказывай! - Как сделать? А очень просто!
– в восторге от своей выдумки ответил Зверолов.
– Женщины вскипятят сто котлов воды, мужчины перетаскают котлы к пещере, рыбаки накинут на дракона сети, чтобы не ушёл, тогда надо окатить его кипятком и... - ...и пожалуйста, получайте дракона, вареного-пареного!
– прыснул Колун.
– Ты, воевода, нанижешь его на стрелу, а мы изжарим на костре. Что скажете, рыбаки? - Дело стоящее, - отозвался Главный Рыбак.
– Только прежде пусть воевода покажет нам, как дракона рыбацкой сетью поймать. - Я охотник, а не рыбак!
– сердито топнул ногой Зверолов. - Дурак ты, воевода, если хочешь знать!
– не сдержался тут молодой пастух.
– Дурак, каких свет не видывал. Дракона ошпарить собрался! На костре жарить! Ха-ха-ха-ха! - Ха-ха-ха!
– покатились со смеху дровосеки, за ними копьеносцы и рыбаки, а потом исподтишка захихикали и охотники. - Хе-хе-хе, - смеялись дети в кустарнике. - Хо-хо-хо!
– давились от смеха старики. Зверолов побелел от злости. - Не сметь!
– взвизгнул он.
– Невыполнение боевого приказа! Бунт! В эту минуту раздался громоподобный рёв. Ревел дракон. Охотники решили, что он идёт на них, и опрометью кинулись вместе со своим воеводой назад, в селение. На лугу остались только те, кто увязался за бравой охотничьей дружиной, среди них - Главный Дровосек, Колун. - Э-э-эй! Куда?
– крикнул Колун вслед улепётывавшему Зверолову.
– А обещанные ожерелья как же? Э-э-эй! Но Главный Охотник даже головы не повернул.

* * *

Никто в Петухах не ожидал, что поход Зверолова окончится столь бесславно. Никто! Ни один человек. И меньше всех боярин Калота. Он был столь уверен в победе Главного Охотника, что заранее велел натянуть на двух шестах баранью шкуру, нарисовать на ней обеденный стол, ложку и жирный бараний курдюк. Стол и ложка на местном языке означали "Добро пожаловать", а курдюк - "Славные победители", потому что на пирах по случаю победы над врагом самые жирные бараньи курдюки подносились храбрейшим из воинов. Два парня держали наготове шкуру. За ними толпились девушки с букетами первоцвета, женщины с бутылями медовухи, чтобы усталые воины могли утолить жажду. Были тут и седобородые старцы, и боярские советники, и сам боярин Калота, сияющий, в праздничных доспехах, окружённый своими телохранителями. Боярин то и дело спрашивал дозорного на сторожевой башне: - Не видать? Но дозорный отвечал: - Не видать! - Разобьют дракона как пить дать, не уйдёт от расправы!
– успокаивал сам себя Калота.
– Зверолов служил под моими знаменами и сумеет одолеть проклятое чудище. Только почему они так долго не возвращаются? - Может, свежуют драконову тушу?
– высказал предположение Гузка. - А зачем нам свежевать дракона?
– удивился Варадин. - Если драконово мясо вкусом похоже на медвежатину, целую гору вяленого мяса наготовим!
– ответил Гузка.
– Представляете, какая о нас пойдёт слава, если мы привезём на ярмарку вяленое драконово мясо! - А из драконовой шкуры нашьём царвулей!
– Варадин сказал это таким тоном, словно уже видел перед собой обезглавленное чудище.
– Царвули из драконьей кожи - шутка ли! - Почему царвули?
– вмешался в спор Кутура.
– Лучше сапоги. Всё селение в сапоги обуем! - Как вам это нравится? Мужиков собирается в сапоги обувать!
– Калота даже поперхнулся от возмущения.
– Где это видано, чтоб мужики в сапогах щеголяли! Сапоги мы сошьём только для моей боярской рати. - Конечно, конечно, - поспешили поддакнуть боярские советники. - А из драконовой чешуи, - вошёл в азарт Калота, - щитов наготовим. Двести, триста щитов, а может, и целую тысячу! Непробиваемые щиты! Все соседние земли завоюем. Заставим платить нам дань, а на щитах прикажем нарисовать головы драконьи. Что скажете, старейшины?
– Он поглядел на своих советников, будто говоря: "Видали, какой я хитрый да умный?" Старейшины хотели, как всегда, поддакнуть своему повелителю, но Кутура, опередив всех, неожиданно воскликнул: - Нет! Лучше набить драконову шкуру соломой и сделать чучело. Представляете? Погрузим чучело на телегу и поедем с ним по белу свету! - Это для чего же?
– изумился Гузка. - Как - для чего? Да мы этим чучелом на весь мир страху нагоним! А коли нас будут бояться, то и дань платить станут...
– горячо доказывал Кутура. - Лопатами будем деньги загребать! - Об этом стоит подумать!
– При слове "деньги" Калота оживился и одобрительно закивал.
– А ещё приятно, что, завидев чучело, люди будут приветствовать нас криками: "Победители дракона едут! Победители дракона! Вон они какие! Ой-ой-ой!" - Ой-ой-ой!
– раздался тот же возглас, но на этот раз не из уст боярина. Ой-ой-ой!
– повторился крик, и тогда стало ясно, что кричит дозорный на сторожевой башне. Все задрали головы и увидели, что он указывает рукой в сторону пещеры... По дороге стремительно приближалось облако пыли. И тут же глухой рёв разорвал тишину над селением, потряс ближние горы. - Что это?
– в ужасе закричал Калота и хотел выхватить меч, но трясущаяся рука никак не могла нашарить ножны. - Дракон, должно быть, - робко вымолвил Гузка. - Пропали мы! Погибли!
– зарыдали женщины и, побросав бутыли с медовухой, бросились по домам. - У-у, бахвалы! Жалкие трусы!
– зароптали мужчины, различив в клубах пыли охотников во главе с их хвастуном-предводителем. - Как ты смел удрать, негодяй!
– напустился на Зверолова боярин.
– Все наши планы губишь! Все надежды рушишь! - Не моя вина, твоя милость!
– Зверолов распростёрся ниц перед боярином. Не виноват я. Это рыбаки виноваты - отказались ошпарить дракона! А дровосеки и вовсе взбунтовались перед лицом неприятеля. Вели их покарать страшной карой! - Опять дровосеки! Опять эти голодранцы!
– заорал Калота и уже повернулся к страже, чтобы велеть связать дровосеков, но в эту минуту снова взревел дракон, ещё оглушительней и страшней, чем прежде. Значит, он приближался. Сообразив это, Калота примолк, а толпа на площади задвигалась, зашумела: - Спаси нас от дракона, боярин! Пошли своё войско! - Войско?!
– снова разбушевался Калота.
– А если вы бунт поднимете?.. Могу я без войска остаться? Не-ет! Меня на эту удочку не поймаешь! Заметив, что ропот в толпе нарастает, Гузка выступил вперёд и, взмахнув своим посохом, сказал: - Слушайте меня, люди! Время дорого! Скорей гоните сюда телят, ведите девушек. Заплатим дракону дань, пока он сам не пришёл за нею. По всему видно - дракон голодный. - Не только голодный, он в лютой ярости!
– сказал Зверолов, радуясь, что его вина забыта. - Гузка дело говорит!
– решительно произнёс Калота.
– Надо накормить дракона. Эй вы там!
– крикнул он притихшим крестьянам.
– Скорей ведите десять коз! - Разве только коз?
– шёпотом подсказал ему Гузка. - И телят!
– добавил Калота.
– Трёх-четырёх телят пожирнее. - А девушку, боярин? Забыл про девушку?
– напомнил Варадин. - И девушку тоже!
– сказал Калота.
– Бранко пустит в небо стрелу. На чью крышу та стрела упадёт, из того дома и возьмём девушку. - Помилуй, боярин! Как можно?
– на редкость дружно возразили Калоте старейшины.
– Такое дело с бухты-барахты не решить. Надо хорошенько обдумать. Крестьяне снова зароптали, и Калота понял, что придётся сейчас уступить. - Хорошо, - согласился он.
– Младший пастух погонит к дракону телят и коз, чтобы чудище поело и успокоилось, а мы тем временем обдумаем, как выбрать девушку. Эй, пастух, слышишь? Живей поворачивайся! Вскоре телята и козы затрусили по дороге и скрылись из виду. Спустя немного времени рёв дракона утих, и толпа облегчённо вздохнула. - Слава небесам!
– воскликнул Гузка.
– На какое-то время дракон остановлен! - Скажи лучше "слава телятам"!
– хмуро обронил Козёл, но тут же смолк, потому что Зверолов метнул в него убийственный взгляд и, схватившись за меч, крикнул: - Богохульник! Вот такие, как он, и отказались исполнить мою команду! Взбунтовались перед лицом неприятеля! Такие, как он, помешали мне уничтожить дракона! - Оставь!
– остановил его боярин.
– Придёт срок, они за это поплатятся. А теперь мы удаляемся в замок, чтобы обсудить в тишине, кого из девушек отправить к дракону. Калота удалился, старейшины и военачальники поспешили за ним, и вскоре их шаги заглохли за дубовыми, окованными железом воротами. Стелуд, Бранко и ещё трое стражников, скрестив копья, встали перед воротами, недвижные, точно каменные изваяния. - Ну, дракон сыт, теперь пошли по домам, утро вечера мудренее, - сказал дед Панакуди.
– Новый день - новое счастье! - Наше счастье - дождь да ненастье!
– отозвалось разом несколько голосов. - Телят подавай, коз, девушек - вот и всё наше счастье! - Разой-дись!
– рявкнул Стелуд, услыхав крамольные речи, и глаза его грозно сверкнули из-под стального шлема.
– Разой-ди-ись! Первым повернул домой Панакуди, остальные - за ним, и вскоре площадь перед боярской крепостью опустела. Солнце спряталось за помрачневшими горными вершинами, тени от деревьев и скал потянулись друг за дружкой, сошлись вместе и - чёрные, зловещие - легли на соломенные кровли крестьянских домов. Только в замке горел свет: боярский совет обдумывал решения, которые будут иметь важные последствия для всех обитателей селения...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ В СЕЛЕНИИ ПЕТУХИ.

Зала боярского совета помещалась в самой середине замка. Она была круглая, огромная, вокруг каменного стола стояли каменные скамьи, на которых восседали советники боярина. Ничего примечательного не было в этой зале, если не считать входов в неё. Их было два: один - обыкновенный, через одну дверь, а второй - через девять дверей. Назывался он "длинным" или "страшным". "Длинным" - потому, что проходил через девять подземных и наземных помещений и зал, а "страшным" - потому, что там можно было натерпеться всяких страстей и ужасов. В первой зале, например, находились псы боярина, обученные специальными псарями бросаться на людей и раздирать их на куски. Псов была целая сотня, ростом с телёнка, кровожадные, как волки, на шее - железный ошейник, а на груди - шило острее кинжала. Осуждённых на смерть бунтовщиков передавали в руки псарей, чтобы те обучали на них боярских псов, и несчастные - кто раньше, кто позже погибали мучительной смертью. Вторая зала именовалась "Змеиной" - она была без окон, всегда погружена во тьму и лишь изредка, в случае необходимости, освещалась факелами. Третья зала называлась "Морской", потому что её можно было затоплять водой. Была ещё "Оружейная зала", "Зала призраков". В "Зале страданий" доживали свои дни узники, прикованные ржавыми цепями к стене, обросшие, бледные, отощавшие, похожие на загробные тени. У них уже не было сил кричать, и они только тихо стонали и позвякивали цепями. В "Зале трофеев" хранилось отбитое у неприятеля оружие. Оно было размещено так, чтобы посетитель собственными глазами убедился, как безмерны сила и могущество боярина Калоты, и помнил об этом, вступая с ним в переговоры или решаясь что-либо посоветовать ему. Вот отчего каждый, кто проходил к боярину с намерением поспорить с ним, становился сговорчивым, а те, кто собирался дать ему совет, спешили во всём с ним согласиться. По этой же причине, когда старейшины уселись в парадной зале боярского совета вокруг каменного стола и боярин предложил им высказать своё мнение, никто из них не спешил заговорить первым. - Нам с вами предстоит решить, на ком из девушек остановить свой выбор, кого из них первой отослать к дракону, - повторил Калота.
– Говорите же! Кутура сделал вид, будто погружён в глубокое раздумье, Варадин притворно закашлялся, а Гузка впился взглядом в лицо боярина, пытаясь угадать его мысли, чтобы сказать в точности то же самое, что думает тот. - Я слушаю вас, старейшины!
– в третий раз обратился к ним боярин.
– Что молчите? Дождётесь, что дракон сам явится сюда за девушкой! - Я всё же хотел бы спросить, - отважился в конце концов Кутура.
– Почему бы и впрямь не послать против дракона войско? Если три сотни закованных в латы воинов нападут на чудище, это будет... - ...невиданной глупостью!
– топнул ногой боярин, угрожающе звякнув шпорами.
– Проливать кровь моих воинов, когда можно поладить миром! Вечно ты, Кутура, попадаешь пальцем в небо! Скажи лучше, как нам выбрать девушку... Боярин не только топнул ногой, он вдобавок так посмотрел на Кутуру, что тот решил быть кратким. - Жребий, - предложил он.
– Это будет самое справедливое. - Опять глупость сморозил! Ха-ха-ха!
– покатились со смеху остальные старейшины. - Ты понимаешь, что говоришь?
– подскочил к Кутуре Гузка.
– В таком важном деле положиться на слепой случай! "Жребий"! А представь себе, что он твоей дочери выпадет? Урон, значит, знатному старейшинскому роду? Хорошо это? Разумно? - Разумней всего, - взял слово Варадин, - выбрать девушку из такой семьи, где несколько дочерей. - О какой семье речь ведёшь?
– Боярин так и впился в Варадина своими выпученными, как у лягушки, глазами. - У кузнеца три дочери. - Ни за что!
– Кутура подскочил, точно ужаленный. - Потому что он тебе кум?
– ехидно спросил Кукуда. - Потому что он кузнец!
– со злостью бросил Кутура.
– А если мы обидим нашего единственного кузнеца, кто будет ковать топоры и мотыги, наконечники для стрел? Кто будет калить сталь для мечей? Кто? Отвечай! - Он прав!
– вмешался в спор Калота.
– Это причинит вред нашему славному войску. - У Зубодёра тоже три дочери, - снова раздался голос Варадина. - Ну нет!
– На этот раз подскочил сам боярин.
– У Зубодёра двоюродный брат - Главный Копьеносец, с ним ссориться опасно. - Да, да, военачальников лучше не трогать, - поспешил согласиться с боярином Кукуда.
– Подумаем ещё... - А что, если взять сироту безродную, без отца и матери?
– подал мысль Гузка.
– Некому по ней убиваться, некому на нас обижаться. Верно? Иначе подумайте только, какой поднимется шум! Отцы и матери ревут-голосят, братья и сестры - туда же! Такое начнётся - не приведи господь! А так, кроме самой девушки, все спокойны. - Да и ей, собственно, чего тревожиться?
– подхватил Калота, которому мысль Гузки сразу пришлась по душе.
– Чего ей тревожиться, я спрашиваю. Что на смерть идёт? А будь она воином, не пришлось бы разве на смерть идти? И не только б шла, а ещё бы "ре-ре-рей" кричала. Разве не так? В конце концов, двум смертям не бывать, а одной не миновать! - Что верно, то верно!
– хором подтвердили боярские советники. - Мы все готовы умереть, - добавил Гузка.
– Было бы за что. - А вдруг, - заговорил Кутура, - дракон скажет: "Подавайте мне девицу хорошего рода". Что тогда? В сказках сказывается, что дракон обязательно богатую требует, родовитую. - Если о моей дочери речь, - забеспокоился Гузка, - то дракон на такую уродину и взглянуть не захочет, а уж есть и подавно. - У меня дочка тощая, как жердь, - сказал Кукуда.
– А дракону жирненькую подавай! - Да что вы там мелете?
– стукнул по столу мечом боярин.
– Ведь решено: сироту! Назовите имя, и дело с концом! Скоро светать начнёт, и дракон опять рёв поднимет. - Из сирот самая красивая Джонда, - сказал Гузка. - Жалко! Этакую красавицу в пасть чудищу кидать!
– пробормотал Варадин, но тут же поправился: - Согласен! Согласен! Если подсунуть некрасивую, дракон может обозлиться. - Это верно! Не будем сердить дракона, - согласились остальные старейшины. Один Кутура ничего не сказал, только головой кивнул. Решение было принято. Оно гласило: на рассвете Бранко и Стелуд ворвутся в дом Джонды, свяжут девушку и вместе с козами и телятами доставят чудищу на завтрак. Решение закрепили несколькими зарубками на посохе Гузки. Старейшины один за другим отвесили поклоны боярину и удалились в сопровождении стражников. Оставшись один, Калота хлопнул в ладоши. Тут же открылась потайная дверца, и перед боярином вырос вооружённый до зубов начальник стражи. - Говори!
– приказал ему боярин.
– Какие новости? - В крепости, твоя милость, всё спокойно, но соглядатаи донесли, что в селении люди говорят неладное... - Точнее? - Что ты боишься послать войско на дракона, заключил с чудищем позорный мир и что терпеть этого нельзя. - Да это бунт!
– в бешенстве затопал ногами Калота, и его лягушачьи глаза ещё больше выпучились.
– Кто смеет говорить такое? Отрезать их мерзкие языки! А ещё лучше - головы! - Их много, твоя милость. Во-первых, - загибая пальцы, начал перечислять начальник стражи, - во-первых, старый злоязычник Панакуди. Потом пройдоха по прозвищу Козёл. Третий - того же поля ягода, прозвищем Двухбородый. - По волоску обе бороды ему выщиплю! По волоску!
– злобно прошипел боярин. - Несколько пастухов, почти все дровосеки... - У-у, олухи безмозглые!..
– скрипнул зубами Калота.
– Ещё кто? - Колун. - Небо свидетель, я так этого Колуна разделаю, что он костей не соберёт! Пёс шелудивый! Собственными руками вскормил его, в Главные Дровосеки произвёл!
– в приступе ярости орал и топал ногами Калота.
– Готовы твои молодцы?
– спросил он начальника стражи, истощив наконец запас ругательств и угроз. - Стража всегда готова, твоя милость! Но знамение было недоброе: на правой лопатке жертвенного агнца проступили дурные знаки... - Что же делать? Как усмирить злоязычников? - Не знаю, твоя милость. Приказывай, я всё исполню, а что делать надо - о том Прорицателя спрашивай. Советы - по его части, - с поклоном ответил начальник стражи. - Хорошо. Зови сюда Прорицателя! Трижды успел Калота прошагать взад-вперёд по парадной зале, пока перед ним предстал Главный Прорицатель. Он был до того тощий, словно никогда не прикасался к пище, ногти на руках длинные, нестриженые, во всклокоченных волосах - три павлиньих пера. Услыхав, для чего призвал его к себе боярин, Прорицатель покачал головой и ответил коротко, но решительно: - Нет! - Что "нет"?
– удивился боярин. - Стража не должна ни хватать, ни избивать виновных, - объяснил Прорицатель.
– Спрячь, боярин, свой справедливый гнев в самое глубокое подземелье крепости. Ты понял меня? - Пока ещё нет, - признался Калота. - Тогда слушай дальше, - продолжал Прорицатель.
– Крестьяне и без того ненавидят тебя, поэтому не дразни их, не распаляй своей - прости мне это слово, - своей грубостью. При этих словах Калота вздрогнул, но подавил гнев. Главному Прорицателю были ведомы все небесные тайны, и поэтому боярин его побаивался. - Ты не обижай их, а наоборот - пригласи злоязычников к своему застолью. Побеседуй с ними, посмейся их шуткам, будь с ними милостив и приветлив. А твои люди сделают то, что нужно; нападут на них и перебьют всех до единого. Повод? Повод найдётся, - втолковывал Прорицатель, - Простой народ любит из-за всякого пустяка затевать спор. А где спор, там и драка. Вот как драка начнётся, мы вроде бы ненароком кого надо, того и уложим. - Ну и голова у тебя! Ну и голова! Позавидуешь!
– воскликнул Калота, уразумев наконец, в чём состоит коварный план Прорицателя.
– С моими мозгами да твоим могуществом, то есть наоборот, - поправился он, - с твоими мозгами и моим могуществом мы сотворим чудеса! Знаешь, я даже придумал, кто это сделает. - Что сделает?
– на этот раз не понял Прорицатель. - Да уберёт с моей дороги злоумышленников. Сделает это Главный Охотник, Зверолов. - Да, этот годится - из подлецов подлец, - одобрительно сказал Главный Прорицатель.
– Любого прикончит за милую душу и глазом не моргнёт! Вооружён отлично, его люди тоже, и убивать для них дело привычное. Кроме того, они разобижены. А сверх всего - в долгу у тебя, ибо заслужили за свою трусость кару, а ты их не покарал. Им только прикажи, в любую минуту схватятся с дровосеками, а как только начнётся свалка, пойдут в ход ножи, и кое-кому придётся худо! - Прекрасно!
– обрадовался Калота и в первый раз за много часов расплылся в улыбке.
– Но только, - вновь помрачнел он, - охота мне помучить их перед смертью. Хоть ненадолго собакам кинуть! Или кремнём шкуру содрать! - Нельзя, твоя милость! Удовольствуйся их гибелью. Мало того, тебе придётся пролить слезы над их могилой и предать Зверолова суду за то, что он лишил жизни честных и добрых людей. Тогда ты прослывёшь справедливейшим боярином на земле. - Но Зверолов может выболтать... - Сначала он попробует удрать, а твоя стража настигнет его и рассечёт на сто частей. - О-о боже! Что за голова! Дай я потрогаю тебя, посланец неба!
– попросил Калота.
– Хочу увериться, что ты не привидение. - Изволь, трогай, - наклонился к боярину Прорицатель.
– Только к волосам не прикасайся, потому что они не мои. - А твои где же? - Спалили, когда я был ещё молодым прорицателем, неопытным. Предсказал лёгкий дождик, а на самом деле повалил град и побил все посевы. И обидчики мои - те же самые люди, которые теперь возводят хулу на тебя, твоя милость. Они ни тебе не верят, ни мне. Говорят, будто я не умею предсказывать, будто неведомы мне земные и небесные тайны... - Ну, дальше уж некуда!
– негодующе воскликнул Калота.
– Сами не знают, чего хотят... - Нет, это они хорошо знают...
– сокрушённо покачал головой Главный Прорицатель.
– Они хотят, чтобы не было ни крепости, ни боярина, который забирает у них треть их добра, ни Главного Прорицателя, который отбирает вторую треть. Вот чего они хотят. Но этого не будет. Клянусь небом, не бу-дет! - Я тоже клянусь!
– воскликнул боярин.
– Ступай, посланец неба, сыщи Зверолова и обо всём с ним условься. Вот тебе мой боярский перстень, покажешь ему, если он усомнится в том, что слова, которые ты ему скажешь, - мои слова, что твоё повеление - это моё повеление. И ещё скажи ему, что я назначу его капитаном моих стрелков, если он докажет свою преданность нашему святому делу. - Слушаюсь!
– ответил Прорицатель и направился к двери. Но боярин остановил его: - Погоди! А дракон как же? - Прежде разобьём врагов, а дракон нам не страшен. Через крепостные стены ему не перебраться. Он ведь не летающий змей, так что тревожиться не о чем. - Прекрасно! Ступай!
– Калота махнул рукой, и Прорицатель скрылся за потайной дверью. Довольный таким оборотом дела, боярин направился в свою опочивальню. За окном одна за другой гасли звёзды. Занималась заря...