– И вы будете ходить в Северное море?

– Можно и дальше.

– Понятно, - говорю, а сам думаю: это просто не укладывается в голове.
– Послушай, пока я не забыл. Это письмо, оно - тебе. Я как чувствовал, что ты приедешь, и не стал отправлять.

– Так это же почерк Аннемари, - произносит он спокойно.

Вместо того чтобы надорвать конверт, он достает перочинный нож и медленно его взрезает. Я снова отхожу к окну - полюбоваться на новую трубку.

Немного погодя Олуф говорит:

– Дома я пробуду недели две. Вот я и подумал, ты не мог бы натаскать меня по математике? Я не очень-то с ней в ладах.

– Это мы одолеем. А если у тебя и впредь возникнут какие-то трудности, ты всегда можешь написать мне. Я уж тебя подтяну.

– Вообще-то я к этому не привык, - говорит он.

– Так ты прочел письмо?

– Да, все в порядке.

– Что значит - в порядке? Впрочем, это меня не касается.

– Все решено. Я успел уже переговорить с Аннемари.

– И что же? Мальчик мой, ты даже не представляешь, как меня беспокоит ваша судьба, ведь я знаю вас обоих так близко.

– Произошло то, что и должно было произойти, Йоханнес. Наши пути разошлись. Я давно ждал этого. Но не думал, что справлюсь.

– Ясно.

– Я начинаю все заново. Учитель, зачем ломать себя, я такой, как есть, и другим не стану. Но о ней я могу сказать только хорошее. И голова у нее работает лучше, чем у меня. Лишь бы она не поступила сейчас опрометчиво.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты часто играешь?
– Он посмотрел в угол, где стояла скрипка.

– Да нет, когда один, то нет настроения. Но послушай, ты можешь остаться и поиграть. Если кто придет за посылкой, разберешься. А мне надо вручить несколько извещений.

Он уже приложил скрипку к плечу. Вскидывает на меня веселые глаза, кивнув, переводит их на смычок и говорит:

– Желаю удачи!

Тихонько притворив дверь, я мчусь стрелою по коридору. Пигро просится со мной, лезет под ноги, входной дверью я прихлопываю ему лапу, он скулит. Прости, Пигро! Но ты должен меня понять.

Я выбежал за калитку, припустил по дороге. То-то подивится народ: причетник несется вприпрыжку, как очумелый.

Из-за поворота показывается автомобиль. Тормозит. Ничего не поделаешь, я вынужден остановиться.

– Черт возьми, куда это ты так торопишься, Нимрод?* - кричит мне Фредерик с Мыса.

* Нимрод - в ветхозаветной мифологии богатырь и охотник, сын Хуша и внук Хама. В Книге Бытия приводится поговорка: "Сильный зверолов, как Нимрод, пред Господом" (10, 9).

– Телефонограмма!
– говорю я отдуваясь.

В машине сидит Кай. Он уезжает в санаторий. Его хорошенько закутали. Приспособили сиденье, чтобы он мог прилечь. Я вижу все это необыкновенно отчетливо, пусть мои мысли и далеко. Рядом с Каем сидит в убогом наряде Хансигне. Она улыбается, обнажая испорченные зубы, хотя на самом деле ей хочется плакать. Кай тоже улыбается. Я вижу по его глазам, он от меня чего-то ждет. Да, мой мальчик, я обязан был проводить тебя, обязан.

– Всего доброго, Кай! Я непременно пришлю тебе книжки. Про древность, верно? И помни, я жду тебя, нам предстоит исследовать Песчаный остров. До свиданья!

Они трогаются. А я бегу дальше, унося с собой разочарованный мальчишечий взгляд. Древность! Ерунда на постном масле! Исследовать Песчаный остров! Чушь собачья! Мой мальчик, если бы ты знал, у меня сейчас на карту поставлено все!

Я толкаю дверь в лавку. У Хёстов, похоже, переполох. Я натыкаюсь с разбегу на растерянную фру Хёст.

– Как же это, как же это!
– кудахчет она, распушив все свои перья, и бросается меня обнимать.
– Слава Богу, причетник, слава Богу!

Она так задушевно это выпалила, бесстыжая баба! Да она просто клад, хоть и малахольная! Я прижимаю ее к себе так крепко, что у нее занимается дух. Мною вдруг овладевает радостное смятение, я целую ее. И спрашиваю:

– Где она?

Я подымаюсь по лестнице на второй этаж. Я сдерживаю себя и ступаю медленно, и при этом я невесом, я парю - меня окрыляет безудержное ликование.

Дверь стоит нараспашку. Я знаю, это дверь в ее комнату, хотя и ни разу там не был. В комнате немыслимый беспорядок, но я скорее угадываю это, чем вижу. Я вижу только Аннемари. Она сидит перед зеркалом и причесывается. Густые темные волосы. Бархат черных глаз. Рот алый, как шиповник.

Она увидела меня в зеркале. Мы встречаемся глазами. И глядим друг на друга. Долго-долго.

Я киваю ей. Мне отчего-то смешно. Прислонясь к косяку, я снова киваю. И улыбаюсь. Аннемари улыбается в ответ. Сперва испуганно, потом - широко и радостно.