Но Филин — не обычный урка. Он держал общак и считался в авторитете. Его мнение на правиле стоило многих голосов. Он был третейским судьей. Одно его слово прекращало войну между ворами и приговаривало виновного к смерти.

Конечно, можно взять Пахомова с парой его бомбардиров и заделать гада Филина, но после этого от блатной мести на Кушке не спрячешься. Значит, все надо решить по уму. Достойно, мирно и уважительно. Ястреб взял такси и поехал в Переделкино.

Филина Ястреб увидел на террасе.

— Хозяин! — крикнул Ястреб, — можно зайти воды напиться?

Филин подошел к дверям, приложил ладонь к глазам, словно высматривая кого-то вдалеке, и сказал, улыбаясь:

— Что-то глаза мои старые ослабли совсем. Не дорогой ли гость Леня Сретенский?

— Он самый, уважаемый, — засмеялся Ястреб, — привез передачу отшельнику.

— Заходи, Леня, заходи.

— Давненько, Филин, меня так не называли. А то все кликухой птичьей величают. Надоело.

— Я тоже в птицах хожу, имя-то мое мало кто знает.

Ястреб поднялся на террасу, вынул из полиэтиленового пакета бутылку португальского портвейна, коробочку с эклерами и пакет апельсинов.

— Балуешь меня. Леня, балуешь.

— Я тебя, Филин, всегда уважал.

— Знаю, милок, знаю. — Хозяин ушел в комнату и вернулся с тарелками и бокалами. — Открывай бутылку-то, — прищурился он, — люблю я это винцо.

— Открыть не проблема, только я пить не буду, — вздохнул гость.

— Что такое, милок?

— Сердце! — Ястреб постучал пальцем по груди.

— Что, браток, — усмехнулся хозяин, — много выпил?

— Тебе не переплыть.

— Вот потому и маешься с мотором. Чайку тебе душистого заварю.

Хозяин маленькими глоточками пил портвейн, а гость чайком баловался.

— Знаю, Ленечка, зачем ты приехал. Камушки твои у меня. В целости и сохранности, а вот сдать их по хорошей цене не удается пока.

— Что, клиенты твои обеднели?

— Да нет, они все нафаршированные выше крыши. Только цену стоящую давать не хотят.

— Это как?

— А вот так. Говорят, времена не те. А торговать надо осторожно. Ты про разгонщиков ментовских слышал?

Как же Ястребу не слышать. Если разобраться по делу, он был одним из них. И к абаловским тайникам руку приложил, и на некоторых богатеньких навел Сашкиных бойцов.

— Слышал что-то. Болтали люди.

— Вот то-то и оно. Борю Цыгана посадили, тот мог целый алмазный прииск скупить. А его шестеркам я камушки твои показывать боюсь, а то получится, как с дрессировщицей Ириной Бугримовой.

Историю эту Ястреб знал, как никто другой, так как сам ставил кражу из квартиры знаменитой артистки цирка.

Ретро. 1981 год

В ноябре прошлого года сразу после праздников Шорин приехал к нему рано утром. Алена не любила Сашку, с трудом скрывала это, поэтому осталась в спальне, а они пошли на кухню.

— Есть дело… — Шорин по-хозяйски открыл холодильник, достал бутылку польского пива с красной этикеткой, налил его в кружку и ждал, пока осядет пена.

Ястреб молчал, не ожидая ничего хорошего от раннего визита шефа.

— Есть дело, — повторил Шорин, — что молчишь?

— Жду.

— Значит, так. Об артистке Ирине Бугримовой слышал?

— Слышал.

— О ее камнях знаешь?

— Что-то люди говорили.

— У нее редчайшая коллекция камней. Что молчишь?

— Думаю.

— Не занимайся несвойственным тебе делом, — хохотнул Шорин.

— Ты, Умный, порожняк-то не гони…

— Я же просил тебя забыть эту кликуху! — вспылил Шорин. — Надо поставить дело.

— Где она живет?

— В высотке на Котельнической.

— Ключи есть?

— Будут. Ищи людей понадежней. Найдешь?

— Постараюсь.