Пожарные уехали, а Гольдберг подошел к остаткам дома отдыха, как среди своих он называл это строение. Сколько денег ушло с дымом! Финский кафель, норвежская сантехника, специально привезенные из Карелии деревянные панели.

— Ай-я-яй, — раздался за его спиной голос, — какая неприятность.

Гольдберг обернулся и увидел троих здоровенных парней в кожаных куртках и джинсах.

— Какой домик симпатичный сгорел. Слава богу, что не резвились в нем Кларочка, семнадцати лет, и Сенечка, четырнадцати.

Гольдберг похолодел, на него смотрели три пары холодных жестких глаз.

— Да и второй дом у тебя деревянный, запалится — не остановишь, — сказал здоровый парень, стоявший рядом с ним.

Гольдберг всматривался в него. Лицо было удивительно знакомым.

— Вы кто?

— Конь в пальто.

— Где я вас мог видеть?

— Где-где! В Караганде.

И Гольдберг вспомнил. Колонию. Клуб, заведующим которого он, естественно, был. Репортажи с Олимпийских игр. И этого парня, только совсем молодого, с золотой медалью чемпиона.

— Вы боксер? Олимпийский чемпион? — прерывающимся голосом спросил он.

— Хочешь попробовать? — ощерился чемпион.

— Нет. Что вы от меня хотите?

— Это разговор. Сырье чтобы сегодня было у Зельдина. С ним и договоришься, сколько платить будешь.

— А если я не соглашусь?

— Жиденят в пруду найдешь, а жену твою толстозадую при тебе на хор поставим. Понял, барыга?

Гольдберг посмотрел на троицу в коже и сказал срывающимся голосом:

— Все сделаю.

— Вот и ладушки, — засмеялся чемпион, — теперь живи спокойно, мы тебя охраняем. Если что, найдешь нас.

— Как?

— Через Зельдина.

К обеду Борька приехал к Ястребу и доложил о победе над отморозками. А в это же время позвонил счастливый Зельдин и сказал, что сырье на складе.

— Ну вот и прекрасно, — устало ответил Ястреб. Шорину он не звонил, не хотел волновать шефа, тяжело переживавшего арест Болдырева с его шарагой.

— Зельдин с вами рассчитался? — спросил он Борьку.

— Пока нет, обещает в конце недели.

— Не жалко было дачу палить?

— Жалко, конечно. Человек строил, радовался, а мы пришли и спалили, — неожиданно с сожалением сказал Пахомов.

— Пожалел, — рассмеялся Ястреб.

Он посмотрел на своего верного подручного и поразился выражению его лица. Исчезла жесткость, и перед ним сидел обычный московский парень, подбирающий бездомных собак и кошек. И лицо проверенного бойца было грустным и задумчивым.

— Скажи-ка мне, Борек, — Ястреб встал, прошелся по комнате, — надоела тебе эта работа?

— Если честно, шеф, то надоела.

— Значит, скопил лаве и решил соскочить?

— Лаве скопил? — криво усмехнулся Борька. — Прогулял я эти бабки. Слава богу, квартиру да «Волгу» купил.

— Неужели ничего на книжке нет?

— А ты что, мои бабки считаешь?

— Я такой привычки, Боря, не имею. И сам не люблю, когда мои кровные на арифмометре крутят. Я тебя спросил об этом потому, что есть работенка, на которой можно крупно подняться.

— Ты меня прости, шеф… — Борис встал, и Ястребу показалось, что комната стала в два раза меньше. — Я вообще хочу с этой работой завязать.

— Да ты что! — поразился Ястреб.

Он никак не ожидал такого поворота событий. Борька, самый верный, самый надежный парень, из его бригады уходит. А может, это и к лучшему? Он же сам тоже собирает вещички и хочет расстаться с Шориным.

Когда Ястреб узнал об аресте Болдырева, то не спал всю ночь, сидел у окна и тупо смотрел на темную улицу, по которой пробегали редкие машины. По богатому своему воровскому опыту он твердо усвоил: козырная масть всю ночь не приходит. Надо вовремя прекратить игру. Видно, и Борька понял это остатками мозгов, не отбитых на ринге.

— Куда же ты намылился, Боря?

— Тебе верю, поэтому скажу. Лизка вчера ушла из спорта.

— Да ты что? Лучшая наша фигуристка, чемпионка.

— В нашей работе такой день обязательно наступает. Устала она золото Спорткомитету добывать да валюту для партии зарабатывать. Устала. У меня дружок есть, писатель…

— Кто же это?

— «Неуловимых» видел?

— Конечно.

— Это он сценарий написал. Теперь в Калининской области живет. Купил там дом, охотится, пишет. Так он и мне рядом с собой хату присмотрел на берегу озера. Мы с Лизкой туда на годик уедем от жизни этой передохнуть, ну а дальше посмотрим.

Ястреб слушал его и поражался, как они одинаково мыслят. Как жизнь их, на первый взгляд богатая и сытая, приводит людей к душевной пустоте.

Последние лет десять Ястреб много читал, даже библиотечку собирать начал. Особенно ему нравились два писателя: Анатолий Иванов и Юрий Трифонов. И хотя писали они о разном, в каждой из книг находил для себя Ястреб нечто созвучное с его внутренним состоянием. Он стал задумываться о жизни, и мысли эти были далеко не радостные.