На беду, когда, много позже, Первой армии представился случай овладеть рерскими плотинами, у ее командования оказалось много других дел. Над плотинами господствует дорожный узел, в центре которого находится селение Шмидт. 28-я пехотная дивизия под командованием генерала Кота заняла Шмидт и сообщила в штаб, что положение в районе напряженное и разведка доносит о готовящемся контрнаступлении немцев. Генерал Кота опасался, что не сможет удержать город, в случае если контрнаступление осуществится, и просил поддержки. Его дивизия за последнее время понесла очень большие потери.

Основные силы Первой армии еще не подошли к Реру, а о плотинах и их стратегическом значении все давным-давно позабыли, и командование не видело смысла в том, чтобы особенно хлопотать из-за какого-то там Шмидта. Таких Шмидтов на карте Германии полным-полно. В подброске резервов встретились затруднения, и Кота получил приказ постараться удержать Шмидт своими силами, а если не удастся, отступить к какой-нибудь другой не менее симпатичной немецкой деревне. Контрнаступление началось. 28-я пехотная дивизия, истощенная многими неделями ожесточенных боев, была разбита, и Шмидт снова перешел в руки немцев.

Немцы хорошо знали, какое огромное значение имеет Шмидт. Только через три месяца, после двух атак силами дивизии, а затем двух атак силами корпуса, последовательно отбитых немцами, Шмидт и плотины удалось, наконец, снова захватить.

К тому времени как американский фронт придвинулся настолько, что с переднего края можно было уже разглядеть очертания рерских плотин, они успели стать у нас cause celebre.

Не было ни одного штабного инженера в штабах Первой армии и армейской группы, ни одного офицера в разведывательном или оперативном отделе, который не имел бы собственного мнения по поводу плотин: велико ли их значение, и если да, то насколько; могут ли немцы взорвать их, а если могут, сильно ли разольется река и надолго ли.

Этот разнобой в оценках привел к тому, что когда мы заняли Шмидт и вышли к озерам, расположенным выше плотин, штурм самих плотин был отменен в последний момент — как ненужный. А через несколько дней немцы разрешили все споры, взорвав плотины, причем это было сделано с таким искусным расчетом, что вода не хлынула сразу, а разливалась постепенно, и наводнение длилось много недель.

Вследствие всех описанных событий, когда наступило 8 февраля, день, назначенный Монтгомери для наступления «клещами» в низовьях Рейна, — через рерские плотины все еще лилась вода. Другими словами, наводнение на Рере продолжалось, и оба берега, ярдов на сто в ширину, превратились в болота слишком мелкие для спуска десантных судов, слишком глубокие и топкие для перехода вброд.

Когда же наводнение кончится и болота высохнут?

— Я полагаю, завтра, — говорил полковник А.

— А я думаю, недели через три, — возражал полковник Б.

А генерал В, командовавший саперами, прибавлял глубокомысленно: — Хм!

В конце концов, Монтгомери решил поверить оптимистам и дал канадцам сигнал начинать наступление на севере- «Веритабль». Американская «Граната», по плану, должна была начаться днем позже; не беда, если выйдет задержка еще на один день. Но задержка вышла ровно на две недели.

За эти две недели английское наступление успело зайти в тупик. После блестящих успехов, достигнутых в первые сорок восемь часов, вслед за штурмовыми частями пехоты вперед пошли танки. И случилось то, что еще год назад предсказывали Монтгомери американские штабные плановики: на севере Рейнской низменности танки сразу же попали на болотистую, топкую местность. Вынужденные держаться дорог, — а дороги тоже сплошь да рядом были покрыты водой, — танки Монтгомери представляли легкую добычу для немецких парашютистов, сброшенных со специальным заданием уничтожать их. Канадская пехота успешно прорвалась через укрепления Западного вала, но, пройдя с десяток миль, тоже безнадежно увязла в болоте.

На этом, в сущности, закончилась роль маневра «Веритабль» в битве за Рейнскую область. Клещи Монтгомери так и не сомкнулись в назначенном месте, посредине; когда американская Девятая армия получила, наконец, возможность действовать, она в три прыжка отхватила львиную долю прирейнской территории, сверх положенного ей по плану. Танковые части Симпсона прорвались через Мюнхен — Гладбах, где грунт был тверже, и устремились к северу, навстречу англичанам.

Американским танкам удалось выполнить маневр, который в условиях коалиционной войны признается одним из труднейших: они последовательно преодолели три разграничительных линии между зонами союзных армий. Четвертой они уже не могли одолеть. Трижды Монтгомери пришлось отодвигать назад разграничительную линию, которая на карте отделяла Девятую армию (американцев) от Второй армии (англичан). После третьей передвижки разграничительная линия пересекла Рейнскую низменность лишь в нескольких милях от того места, где английские части все еще безуспешно пытались наступать. Тут фельдмаршал уперся, и колонны Симпсона отскочили от воображаемого барьера, предоставив аристократической гвардейской танковой дивизии покрыть интервал.

Таким образом, первая бесспорная победа в кампании Монтгомери была увы! — бесспорно одержана американцами. Форсирование Рера и захват северной части Рейнской низменности явились первой наступательной операцией генерала Симпсона. Новая Девятая армия Симпсона отлично справилась со своим делом и в первую же схватку на арене заслужила звание чемпиона.

Споры и пересуды о том, кто лучше, кто хуже, следовало бы отложить до задушевной беседы вечерком, в военно-морском клубе, — и к тому же там, где дело касается армии, всякие сравнения и параллели имеют еще меньше смысла, чем в гражданском быту. Но если уж на то пошло, большинство из нас, кому довелось наблюдать и направлять деятельность армейских штабов, не колеблясь, отдало бы предпочтение штабу Девятой армии перед Первой и Третьей