полнота, изобилие] Бога,

Иногда лишь снести может его человек.

(Ф. Гельдерлин)

Высокие творческие порывы часто оставляют разрушительные последствия в виде физических и душевных болезней (например, безумие самого Гельдерлина). Вхождение духа в жизнь человека может происходить очень болезненно, но, в конечном счете, будучи осознано путем внутренней работы человека, ведет к восстановлению его целостности и к решению психологических проблем. Этими вопросами много занимался швейцарский мистик и психиатр К. Г. Юнг, который сам достаточно успешно прошел через эти испытания.

Может ли, действительно, вместиться в слабом сосуде -- человеческом теле, да и душе, -- полнота Бога? Легко понять, к каким опасностям ведут оба возможных однозначных ответа. Если да, то, в сущности, человек -- это и есть Бог, и другого не надо. Если же нет, тогда никаких шансов на спасение тоже нет -- вообще нет, ни у кого. Тщетны тогда наши молитвы, тщетна и вера наша. В православной традиции эта сложнейшая проблема решается на основе разработанного св. Григорием Паламой учения о божественных (нетварных) энергиях. Палама постулировал различие сущности и энергий Бога (энергия есть сам Бог, Бог же не есть его энергия):

Впрочем славу и сияние даже в тварной природе никогда не назовешь сущностью; как же тогда можно считать божественную славу сущностью Бога, -Бога, Который, будучи неприобщаем, невидим, неосязаем, по сверхсущей силе делается приобщаем, доступен, явен и в созерцании становится един дух (1 Кор. 6:17) с чистыми сердцем.

(Триады в защиту священнобезмолвствующих 2.3.66)

При всем том Святой дух выше действующей в Нем и от Него богодействующей жизни как своей собственной природной энергии, которая сходна с ним, но не в точности.

(Триады в защиту священнобезмолвствующих 3.1.9)

Божественные энергии осуществляют контакт между миром человека (вообще тварным миром) и миром Бога: они действуют в тварном мире, но сами ему не принадлежат. Утверждение о принципиальной незамкнутости мира (если угодно, физической Вселенной) будет для нас очень важным при обсуждении квантового описания Вселенной как целого (см. главу 14).

В исламе до некоторой степени аналогичная концепция развивалась Ибн Араби (1165-- 1240), крупнейшим мыслителем суфийской традиции, получившим от своим последователей титул Величайший Учитель. Помимо Абсолютного Бытия -- Аллаха -- и второй вещи -- тварного мира, Ибн Араби вводит Третью вещь, которая не характеризуется ни бытием, ни небытием.

Она есть основа мира, основа элементарной частицы (!) и сферы жизни; она была предпослана всему несотворенному... Эта вещь есть всеобъемлющая сущность мира, постигаемая умом (в отличие от Аллаха.
– - Авт.), проявляющаяся в вечном как вечная, а в преходящем как преходящая. Ты будешь прав, когда скажешь, что эта Вещь есть мир, но ты также будешь прав, утверждая, что она не является ни миром, ни Богом, -- да возвысится Он!
– - и что она есть некое дополнительное понятие...

К примеру, если мы желаем создать треугольник, мы особым образом соединяем отдельные части, и возникает фигура с тремя сторонами. Тогда мы говорим: Вот треугольник. Таким образом обстоит дело и с другими образами, формами, цветами и предметами, которые познаются в некотором универсальном, всеобъемлющем целом...

Предвечное знание приложилось к состоящей из индивидуальностей совокупности, содержащейся в Третьей вещи... Это напоминает процесс приложения нашего знания к какой-то конкретной детали: оно прилагается к нерасчлененной совокупности индивидуальных деталей, разделяя ее, когда пожелает.

(Изображение окружностей, охватывающих подобие

человека творцу и сотворенному миру)

Легко видеть, что Третья вещь Ибн Араби, как и божественные энергии Гр. Паламы, подобна платоновским идеям. Это -посредники, через которые Бог действует в мире, привнося в него смысл и порядок. Чувство гармонии и осмысленности можно испытать и читая тексты других традиций:

Дао пусто,

но благодаря ему существует все и не переполняется.

О, бездонное!

Ты, как глава рода, а род твой -- вся тьма вещей.

Ты сохраняешь его остроту,

не даешь превратиться в хаос

бесчисленным его нитям,

наполняешь гармонией его сияние,

уравниваешь меж собой все его бренные существа.

О, величайшее, хранящее жизнь!

(Дао Дэ Цзин 4)

Технически контакт человека с Богом затруднен практически полной несогласованностью времени человека и времени Бога. Мы как люди живем во времени; для Бога же времени нет. Для восприятия Реальности необходимо в каком-то смысле выйти из времени туда, где времени нет -- в вечное настоящее. Это и есть та точка, о которой пишет Мамардашвили. Наоборот, человек современной цивилизации буквально одержим временем. Одержим здесь сказано не для красного словца; одержимость временем может пониматься действительно буквально, в том же смысле, что и одержимость бесами.

Как будто маленький собор,

Висящий крепко на гвозде,

Часы кричали с давних пор,

Как надо двигаться звезде.

Бездонный времени сундук,

Часы -- творенье адских рук!

И все это прекрасно понимая,

Сказал Фома, родиться мысли помогая:

Я предложил бы истребить часы!

И закрутив усы,

Он посмотрел на всех спокойным глазом.

Блестела женщина своим чугунным тазом.

(Н. Заболоцкий. Время)

Жить в прогрессивно развивающемся мире зачастую довольно приятно; но расплата за одержимость временем -- рост энтропии и, в конечном счете, смерть. Часы были запущены в момент грехопадения и будут остановлены в конце мира, после которого времени не будет, как нет его для Бога: